Пермская обитель
Шрифт:
— Все, что вы рассказали, отнюдь не является доказательством вашего преступления, — подвел следователь итог разговора. — Тут требуется тщательная проверка. Часто случается, что люди вынуждены брать на себя чужую вину — под угрозой или еще в силу каких-либо обстоятельств, например, выгораживают любимого человека. Но сегодняшнюю ночь вы проведете в камере.
В СИЗО прокуратуры Андрей пробыл до середины следующего дня. Утром Троекуров связался с Генеральной и выяснил, что оба дела сейчас расследует бригада Турецкого. Позвонил Александру Борисовичу, рассказал про арестованного.
— Ну наконец-то, — произнес «важняк». — Я уж думал, тот опять подался в бега.
Когда после оформления нужных бумаг Андрея повезли в Москву, Троекуров позвонил в отделение милиции Звездного городка знакомому майору.
— Ну что, Шабышев, прошляпил особо опасного преступника? — с затаенным злорадством спросил он.
— Какого? Кого ты имеешь в виду?
— Приходил же вчера к тебе с повинной убийца Репиной и Прыжкова.
— А-а, этот-то. Приходил. Чиканутый какой-то. Никого он не убивал.
— Представь себе, что убивал. И ствол есть.
— Ко мне-то он без ствола заявился.
— И только поэтому ты посчитал, что это блеф. А где интуиция? Где тонкое милицейское чутье? 1: 0 в нашу пользу.
Троекуров подшучивал над своим давним знакомым, и все же майору было неприятно. Действительно, мог примазаться к громкому делу, задержать давно разыскиваемого преступника. Как его угораздило отпустить опасного зверя? Да еще посоветовать обратиться в прокуратуру! Теперь тем достанутся все лавры. А он должен дрожать, как бы начальство не узнало о его легкомысленности.
Глава 70
ПОЛЕТ
Когда Шаргородский пришел домой, Наталья нежилась в постели, просматривала газеты, где искала публикации о гастролях Большого театра. Отзывы были в высшей степени положительными, а в «Коммерсанте» упомянули и ее фамилию. Похвалили за Шемаханскую царицу в «Золотом петушке».
Услышав звук отпираемой двери, она соскочила с кровати и бросилась мужу на шею. Случилось то, чего Наталья боялась: Валерий Антонович сдержанно отвечал на ее поцелуи.
— Бедненький мой. Устал? Голоден? — задала она риторические вопросы. Шаргородский почти не знал, что такое усталость. А если и устал, то все равно не признался бы. Что касается голода, то ясное дело, не из ресторана вернулся.
— Что тебе сделать? Яичницу будешь?
— Нет, хлебну кофе с бутербродами.
— Сейчас приготовлю, и поговорим.
Наташа в красной пижаме, разрисованной сердечками, пошла на кухню. Когда Валерий Антонович, сполоснувшись, вышел из ванной, стол был скромно сервирован. Поскольку обоих супругов давно не было дома, холодильник не ломился от изобилия. Нашлась только коробочка сыра «Виола», да из самолета Наталья прихватила неиспользованную нарезку колбасы и маленький бисквит. Вместо хлеба — финские хрустящие хлебцы, которые в последнее время усердно культивировала Наталья, считая, что в них меньше калорий.
Мрачный Валерий Антонович сделал несколько глотков кофе, после чего сказал:
— Наташа, по твоей милости я был поставлен в дурацкое положение.
— Я и сама оказалась в таком же, — парировала жена.
— Нет. Ты могла предвидеть ход событий. Я же был в полном недоумении. Кто такой Серебров? Какое он имеет к тебе отношение? Почему он оказался в моей квартире? Я уж не говорю про следователей, я даже перед похитителями выглядел простофилей. — Он сердито отодвинул недопитую чашку. — Теперь рассказывай. Пускай хоть задним числом узнаю, в чем замешана моя жена.
— Что рассказывать? — Как всегда в подобные моменты, когда муж чем-то недоволен, Наталья сделала вид, что обижена и вот-вот разревется.
— Все выкладывай. Кто такой Серебров и почему он находился в моей квартире?
— Валера, я же предупреждала тебя. Он друг моей хорошей знакомой и мой однокурсник по училищу.
— Это я помню. Но ты говорила, — повысил голос Валерий Антонович, — что они проживут в моей квартире несколько дней. На самом деле никакой приятельницы там и в помине не было. А был и есть молодой человек, который в свое время наломал немало дров в Перми, а недавно застрелил известную певицу и теперь прячется от правосудия.
— Какую певицу? — пролепетала Наталья.
— Людмилу Репину. Это произошло 10 ноября, в День милиции, ее убили во время концерта.
— Первый раз слышу об этом. Меня же не было в Москве.
— Да, у тебя алиби, — криво усмехнулся Шаргородский. — А наш квартирант тем временем убил на правительственном концерте человека. Когда следователь все это рассказал, у меня волосы встали дыбом. Никогда не чувствовал себя так погано.
— Может, это какая-то ошибка?
— Не мели вздор! Лучше скажи, откуда ты знаешь этого Сереброва.
— Но он правда мой однокурсник, очень талантливый вокалист. В «Пермской обители» мы занимались у одного преподавателя.
— Сколько лет прошло тех пор?! Ты уже работаешь в Большом театре. А он чем сейчас занимается?
— С ним случилось несчастье. Однажды зимой его ограбили и сильно избили, оставив без шапки на морозе. Он долго лечился, но не помогло — у него пропал голос. Не голос в смысле как голос человека, а голос как инструмент вокалиста. Поэтому сейчас он вертится в околомузыкальной тусовке.
— В Москве?
— Да, недавно приехал в Москву. Подрабатывает по ночным клубам и дискотекам. В общем, типичный неудачник.
— Репину он за что убил?
— Ты меня спрашиваешь?! — возмутилась Наталья.
— Это же не мой знакомый.
— Он продюсировал девушку из «Пермской обители». Я была в полной уверенности в том, что они вдвоем поселятся в Звездном.
— Я тебя спрашивал, хорошо ли ты знаешь этого человека. Ты говорила, да, скромный, в высшей степени порядочный.