Перо фламинго

Орбенина Наталия

Увы, предсказание Северова не замедлило сбыться. Уже ночью первого дня у Пети, Серафимы Львовны и Соболева приключилась неприятность вышеозначенного свойства. Пришлось всю ночь провести в уборной, куда они бегали наперегонки. Тут-то и пригодился Северов, который быстро сварил лекарство в маленьком сосуде, побросав туда каких-то трав. Больные, выпив настоя, почувствовали явное облегчение. Поутру только Петя не покидал своей каюты, чувствуя себя еще слабым и разбитым.

Бот плавно двигался вблизи от берега. За бортом шлепали колеса, вода шумела. Солнце еще не было таким злым и жарким. Дамы сидели в креслах и нежились под его лучами.

– Вот было бы чудесно искупаться! – Зоя потянулась в кресле, выгнув все тело. На

ней было легкое тонкое платье, в котором она выглядела сказочным эльфом. Лавр, стоявший тут же, незаметно бросил на девушку быстрый жадный взгляд и поспешил запечатлеть на века. Серафима Львовна по случаю африканской жары позволила себе отказаться от корсета и, как и Зоя, облачиться во все легкое и воздушное.

Понукаемый Зоей, Аристов отправился к кормчему – и вот уже бот приближается к берегу, и там наскоро сооружается нечто вроде купальни из ломанного тростника. Милости просим!

Зоя облачилась в легкую тунику, которая позволяла ей купаться, не нарушая правил приличия. Она так хотела поскорее прыгнуть в прохладную воду, что не стала дожидаться брата и первая бросилась в темную поверхность Нила. Серафима Львовна после ночного недомогания решила остаться в кресле и с улыбкой наблюдала, как Зоя, точно молодое животное, фыркала, резвилась, визжала в воде. Потом девушка двинулась вдоль берега. И в следующий миг раздался её дикий крик. Серафима Львовна вскочила и замерла от ужаса. Рядом с головой девушки она увидела огромную гладкую коричневую голову не-коего чудовища. Оно плескалось совершенно рядом с Зоей. Его тело, показавшееся из воды, было массивным, крепким. Чудовище раскрыло громадную зубастую пасть, и Серне показалось, что он сейчас проглотит Зою. Соболева тоже закричала. В следующий миг раздался всплеск. Лавр, который стоял на палубе, бросился в воду прямо в одежде и ринулся на зверя с голыми руками. Тот обернулся на нового врага и снова открыл ужасную пасть, издав страшный рык. И тут прогремел выстрел. Это подоспел Аристов, который из каюты услышал крик сестры и выскочил с ружьем. Он промахнулся, но чудовище тяжело вздохнуло, нырнуло и появилось из воды уже далеко от людей. Там зверь вылез из воды, потряс массивными боками и пошел, тяжело ступая в ближайшие заросли тростника.

Лавр выхватил Зою из воды, когда она уже потеряла сознание и начала тонуть. Он выбрался сначала на берег, а потом перенес драгоценную ношу на борт. Петя тоже выбежал из своей каюты, забыв о недуге. С великой досадой на себя и весь мир он вынужден был лицезреть, как ненавистный Лавр, высокий, стройный, гибкий, несет хрупкое тело его любимой. Вода стекала по его голому черепу, загорелому лицу, и весь он имел вид торжествующий и героический. Но в то же время нечто хищное, животное было в его движениях, в том, как он держал Зою, словно свою добычу. Мокрая ткань облепила тело Зои, и отчетливо проступили все его нежные, изящные линии и формы. Лавр аккуратно положил Зою на диван и предоставил хлопотам Серны и брата. Все общество толпилось на борту бота, охало, ахало и стремилось скорей помочь несчастной.

Чтобы скрыть свою досаду от того, что не он, Петя, оказался героем, не он спас возлюбленную, юноша обратился к Северову, который смачивал лоб девушки нюхательным спиртом.

– Что это было? Что за исчадие ада?

– Это, сударь, гиппопотам, в Библии называемый бегемотом. А местные жители кличут его Пегемо, что значит «водяной бык». Рогов у него нет, но ревет, как вы изволили слышать, весьма грозно. Эге – бык, вол. П – есть член мужского рода. Следовательно – пегемо, водяной бык, искаженно бегемот.

Петя плохо понимал все эти лингвистические тонкости. Он с жадностью смотрел в лицо Зои, которое постепенно становилось из зеленоватого розовым, а дыхание более ровным и глубоким. Между тем Северов продолжал:

– Бегемоты очень опасны, как мы с вами убедились, для купальщиков, для черпающих воду, для тех, кто плывет в

маленьких лодках. К тому же, ночью они выходят на поля и пожирают иногда до четверти самого большого хлебного поля. Затем совершают после еды прогулку и вытаптывают все остальное своими неуклюжими лапами. Посему местные жители охотятся на пегемо. Охота чрезвычайно прибыльна. Вы, наверное, успели заметить, тело чудовища футов двадцать длиной, а весом центнеров тридцать. Мясо молодых животных очень вкусно, взрослых – жестковато. Но все же если продать, круглая выйдет сумма! К тому же, лучше такое мясо, чем вовсе без оного! Жир тоже идет на приготовление кушаний, кости покупает токарь, зубы употребляются для резной работы, как и слоновая кость, из кожи делают щиты, шлемы…

Но Петя уже не слушал. Зоя открыла глаза и протянула слабую руку к Лавру.

– Вы мой спаситель! Вы избавили меня от жуткой гибели! До конца дней моих буду молить Бога за ваше здоровье!

И она с такой невыразимой нежностью, с такой благодарностью погладила Лавра по щеке своей маленькой ручкой, что у Пети упало сердце, и он на негнущихся ногах двинулся в свою каюту. Серафима Львовна с болью в сердце смотрела вслед своему наивному мальчику, который получил свой первый урок жизни.

В следующие дни бот с путешественниками приблизился к древним Фивам, верней к остаткам роскошной и многолюдной, богатой и яркой столицы. Стовратные Фивы, что осталось от вашего былого величия? Несколько селений, тянущихся вдоль берега Нила.

– Эль-Акальтег, Абу-Гамуд, Эль-Байрат, Мединет-Абу, Гурнах, Луксор, Кафр, Карнак, Мед-а-Муд – скучным голосом перечислял Северов.

Так как предстояло осмотреть невообразимое количество памятников, приняли решение временно покинуть судно, нанять ослов и лошадей, запастись водой, провизией и отправиться в путь. На берегу Северов долго торговался, жаловался, по обыкновению, на дороговизну и, наконец, договорился с проводником за 10 пиастров в день, лошади за такие же деньги, а осел за 5 пиастров.

Изумленным взорам путников предстали величественный, необъятный храм в Карнаке с его невообразимо высокими и толстыми колоннами, покрытыми разнообразными иероглифами, на вершине которых могло бы расположиться до 50 человек; поражающие воображение скульптуры фараонов, обелиски, священное храмовое озеро, огромный каменный жук–скарабей. Из Карнака в Луксор направились по аллее, которую по обе стороны охраняли тысяча шестьсот сфинксов с головой барана, и вступили в великолепный храм Амона-Ра, единственное свидетельство былого величия могущественных Фив. Перекусив в тени пальм, двинулись осматривать исполинский дворец в Мединет-Абу.

Впереди роскошное строение фараона Рамзеса Второго. Опять величественные колонны, большой двор и посреди него лежащая разбитая статуя фараона. Она оказалась такой огромной, 35 футов высотой, в плечах шириной 21 фут, и разглядеть можно было, только отойдя на определенное расстояние.

К вечеру заночевали на постоялом дворе, который содержал местный копт, а наутро двинулись в царство мертвых, в ущелье Бибан-эль-Мулюк, именуемое еще долиной Царей, так как там нашли свое последнее пристанище древние владыки Египта. Когда они вошли в одну из расчищенных гробниц, то снова Соболев не мог скрыть восторг. Что за чудо выступило из мрака и темноты! В трепещущем неровном свете факелов на стенах ожили люди, запели птицы, заколосились поля. Удивительные краски, как будто их нанесли только вчера! И повсюду, сверху донизу иероглифы, повествующие о славных, но давно минувших днях и деяниях. И все это буйство красок, воспевающее величие жизни, есть мир смерти. Обиталище мертвых, которые хотели таким образом унести с собой в царство тьмы всю яркость земного бытия. Там, в неведомом мире, они продолжали жить с тем, что заботливо приготовили им живые. Профессор поначалу даже не мог говорить, так велико оказалось его волнение. Из состояния восторга его вывел Северов: