Перпендикулярность
Шрифт:
Я окинул своих товарищей пылким взглядом, глубоко вдохнул приятную вонь костра, гулко откашлялся и, несмотря на то, что после двух бутылок коньяка моих друзей несколько развезло, начал свой рассказ:
– Каждый хоть чуточку уважающий себя человек непременно стремится придерживаться своего собственного мнения. О можно назвать натуральным бредом, ахинеей, продолжительным сумасшествием, продуктом белой горячки, шизофренией… Но оно свое, родное… И в итоге за это маленькое безумие придется заплатить. Причем те, кто однажды постучат в вашу дверь, затребуют
Я еще раз осмотрел всех тех, кто собрался вокруг костра, и спросил:
– Кто из вас готов умереть за свое мнение?
Они осторожно переглянулись, однако ни звука, ни ползвука не вылетело из их уст.
– Неужели ваше мнение так ничтожно, что вы не в состоянии встать на его защиту?
– Я готов защищать свое мнение, – Паша всегда отличался тем, что никогда не воспринимал чужие слова как должное, всегда спорил, – Но только не ценой жизни. Смерть не есть выход.
Между тем я строил на своем лице монументы невозмутимого спокойствия.
– Помнишь нашего преподавателя по офтальмологии? Он говорил, что все учат нас, как лечить, но никто не учит тому, как вылечить. С тобой примерно такая же ситуация: ты готов защищать, но не защитить.
…Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа. И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец…
– А ты готов? – воскликнула Инга.
– Готов!
– Даже прямо сейчас?
– Всему свое время.
– Это твоя очередная хитроумная уловка, – заявил Захар, протирая свои покрасневшие от алкоголя глаза.
– Жизнью бросаются самоубийцы, а умные люди жертвуют ею по необходимости.
– Но как ты поймешь, что время пришло? – спросила Инга.
– Пойму. Не я первый, не я последний. В душе вы тоже способны на это и в нужный момент вы сделаете свой личный выбор.
Паша тихо рассмеялся. Взглянув на него, я тоже улыбнулся.
– Я рад, что хоть кто-то из вас способен трезво мыслить.
– О чем ты?
– Всё, что я только что говорил, не имеет никакого значения.
– То есть?
– Это была всего лишь преамбула, и я продолжу, если вы еще не раздумали меня слушать.
– А о ком ты собираешься нам рассказать?
– О том, кого звали Сократ.
– Кажись это какой-то философ? Вероятно, ты решил нас усыпить.
– Не пугайтесь, друзья. Моя цель иная.
– Тогда что же совершил этот чёртов Сократ, если ты прилип к нему, как банный лист.
– Он тоже имел свое мнение. Это мнение не нравилось другим, и они попытались заткнуть ему глотку.
– Так он не сдался?
– Не все подобны слабаку Галилею.
…Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился и поникло лице его. И сказал Господь Бог Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним. И сказал Каин Авелю, брату своему: пойдем в поле. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его…
– Сократ жил в Греции в 469–399 годах до нашей эры. По сути, он был скептиком, но не вынуждал других принимать свою точку зрения, а особым способом вопрошания заставлял каждого человека выражать свою внутреннюю философию. Он учил, что душа существует до тела и перед погружением в тело наделяется всем знанием. Когда душа входит в материальную форму, она притупляется, но последующими рассуждениями о чувственных объектах она пробуждается и восстанавливает свое исходное знание. На этих посылах была основана его попытка стимулировать мощь души через иронию и индуктивное размышление. Единственным предметом его философии был человек. Он провозглашал философию дорогой к истинному счастью, а цель философии – двойною: размышление и постижение Бога и освобождение души от материального плена.
О Боге он говорил: «Что Он есть, я не знаю; я знаю, чем Он не является».
Однако для многих Сократ был как в глазу бревно. Особенно он был неугоден для некоего Анита.
Книга IX: Критика обстоятельств
…И сказал Господь Бог Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему?..
Великий скептик любил ходить на комедийные постановки, но не потому, что они удовлетворяли его интеллектуально. Просто хотелось от души посмеяться над всеми напыщенными писаками, лишенными всяческих талантов, но одаренными избыточной потребностью в признании их непомерного величия.
– А что сегодня за комедия? – спросил Сократ рядом сидящего грека.
Эллин судорожно встрепенулся, его брови стали медленно ползти вверх на полысевший череп, на лице застыл гигантский знак вопроса, а язык прошипел что-то несуразное:
– Вы что-то спросили?
– Да, нет. Ничего. Всё в порядке, – ответил Сократ, и его взгляд вновь устремился на сцену.
– Вашему вниманию предоставляется произведение Аристофана «Облака», – сообщили по ходу пьесы.
– Что ж посмотрим, чем эта бездарность решила нас потешить в этот раз.
Сократ внимательно и сосредоточенно следил за сюжетом, так что появление актера, пародирующего некоего философа, не стало для него неожиданностью, тем более шоком.
– Да, да… Ха-ха… Насколько точно подмечено…, – доносилось со всех сторон и пролетало мимо ушей истинного философа.
Сократ смотрел на жалкого актеришку, сидящего в корзине, подвешенной в воздухе, и изучающего Солнце, и понимал, что смех, пронизывающий пространство вокруг сцены, адресован лично ему.
– Какое жалкое зрелище, – подумал философ.