Шрифт:
Annotation
Зарин Андрей Ефимович
Андрей Зарин
Perpetuum mobile
Зарин Андрей Ефимович
Perpetuum mobile
Perpetuum mobile
Было шесть часов утра, когда у дверей зазвонил молочник. Луша, молодая девушка, вскочила с постели, на которой спала полураздетая, потом села и стала с недоумением протирать глаза. Второй, более энергичный, звонок заставил ее совсем очнуться, в темноте найти калоши, заменявшие ей туфли, и поспешить открыть двери.
В кухню с бутылкою в руке вошел молодой, краснощекий парень.
– - Ишь заспалась как! С пушки впору палить. Получайте свое!
– - сказал он шутливо, ставя бутылку на стол в то время, как Луша, зевая и вздрагивая, зажигала жестяную лампу.
– - Поработай с мое, и не так заснешь, -- отозвалась она, -- накось тебе, в третьем часу заснула!
– - Гости?
– - спросил парень.
– - У нас, что ни вечер, то сами в гости, или к нам гости! Заспишься тут!
– - ответила Луша и схватила со стола самовар.
– - Счастливо вам!
– - сказал молочник и вышел, хлопнув дверью.
Луша начала ставить самовар.
– - Заспишься тут, -- вполголоса бормотала она, -- на тебе, в три легла, в шесть вставай!
Она поставила самовар, а затем достала ваксу, щетки и начала чистить сапоги для молодого барина и для старого; самовар скоро начал шуметь.
Луша торопливо обулась, схватила плетеную корзинку, заборную книжку, накинула на голову платок и побежала в булочную, заперев за собою дверь.
– - Газетку!
– - встретил ее на лестнице газетчик.
– - Давай сюда!
– - Луша на ходу сунула свернутую газету в корзинку и сбежала с лестницы.
– - Лукерье Васильевне! Наше вам!
– - воскликнул молодой дворник в огромной шубе, загораживая ей дорогу под воротами.
– - Пусти, леший, ну тя!
– - сердито отмахнулась Луша, скользнув мимо него.
– - Вот тебе и наше вам!
– - с хохотом крикнул денщик, входя под ворота; а Луша уже бежала стремглав по пустынной улице.
Вбежав в булочную, она порывисто перевела дух и, поставив корзинку, сказала:
– - Как всегда!
Следом за нею вошла кокетливо одетая горничная.
– - А, Луша!
– - воскликнула она, и они поздоровались.
– - Ну, что у вас?
– - спросила Луша.
Горничная махнула рукой.
– - Представление целое! Теперь поссорились и сидят по комнатам: он -- в кабинете, она у себя, а я им записки таскаю. Только и дела. Зовет барин: "Катя,
Луша рассмеялась и подхватила свою корзинку.
– - До свиданья, пока что!
– - Луша, здравствуй!
– - окликнула ее под воротами высокая девушка с корзинкой в руках.
Луша поздоровалась и приостановилась.
– - А у нас Матрена уходит, -- сказала девушка.
– - Да ну? С чего?
– - Слышь, барыня вчера пилить зачала. Мясо, видишь, жесткое. Уж она зудила, зудила. Матрена дверью хлоп, и ушла. Барыня кричит: "сейчас вон, мерзавка!", а Матрена ей в ответ: "Давайте расчет!" Нынче и уходит. Я стряпать буду.
– - А я Катю видела. Потеха у них...
– - и Луша рассказала, что услыхала в булочной.
– - Ах ты. Господи, -- прервала она свой рассказ, -- самовар-то, поди, ушел!
– - Лукерье Васильевне с добрым утром! Морген фри!
– - выколачивая генеральскую шинель на площадке лестницы, приветствовал Лушу бравый денщик.
– - Здравствуйте вам!
– - ответила Луша, быстро подымаясь по лестнице.
Самовар шумел, бурлил и выплескивал кипящую воду.
Луша быстро сняла трубу, поставила самовар на стол, сдунула с него золу и заварила чай. Потом достала из кухонного ящика масло, яйца, из которых два опустила в самовар, затопила плиту, поставила кипятить молоко и, ухватив сапоги, устремилась в комнаты.
В маленькой комнатке с письменным столом, этажеркою и двумя стульями, свесив с подушки лохматую голову и раскрыв рот, храпел на клеенчатом умом диване, заменявшем постель, Борис Подопёнкин, гимназист 7-го класса.
– - Барин, -- подошла к нему Луша, -- вставайте! Половина восьмого! Пора!
– - Мммм...
– - промычал юноша, встряхнул головою, как лошадь, повернулся на другой бок и захрапел так, словно выругался.
– - Половина восьмого!
– - громко произнесла Луша, трогая спящего за плечо, -- опять опоздаете, вставайте!
– - А? Что?
– - и, тараща глаза, он поднялся и сел.
– - Вставать пора! Половина восьмого!
– - повторила Луша, зажигая на столе лампу.
– - Лушечка, голубушка, -- сипло заговорил гимназист, -- дай мне сюда чай, пожалуйста!
– - Опять заснете!
– - Ей-Богу, нет!
– - и юноша опустился на подушку. Едва Луша вышла, как до нее донесся его басистый храп.
Луша налила стакан чаю, нарезала булки, положила на тарелку два яйца и вернулась в комнату молодого барина, который храпел, уткнувшись носом в подушку.
– - Нате вам чай!
– - громко сказала Луша, подвигая стул и ставя стакан и тарелку.
– - Слышите, барин! Чай пить! Ах, ты, Господи!
– - ткнула она его в плечо: -- уйду вот и будить не стану!
– - А? Что? Хорошо, хорошо! Я знаю. Не беспокойся, пожалуйста, -- проворчал впросонках гимназист, зарываясь головою в подушку.
– - Вот вам чай. Сейчас восемь будет!
– - крякнула с нетерпением Луша.
– - А? Что?
– - встрепенулся он и испуганно обернулся.
– - Чай принесла! Восемь часов!