Персиковое дерево
Шрифт:
Если уж начал не врать — то не ври до конца. Может, и сработает.
— Я и был наемником.
Ее глаза вспыхнули восторженным торжеством, речь стала стремительной и почти бессвязной:
— Я так и знала! Я сразу поняла, у тебя такое лицо, что ты не мог оказаться просто бродягой и нищим, как говорил этот тупица Нрагон! Ты, правда, совсем не похож на горца, но ведь не только в горах бывают хорошие люди, правда? Ой, прости, что я такое несу, не обращай внимания, просто я так долго ждала, что уже почти перестала верить… Я просила Подателя Жизни о милости, просила всех богов, которых знала. Здесь свои боги, страшные — Бог-паук Затх. Но его я тоже просила. Мне
Она запнулась на секунду, перевести дыхание, расплылась в восторженной улыбке и добавила торжественно, словно итог подвела:
— И они послали мне тебя!
Конан опешил от этой страстной речи настолько, что даже сесть толком не смог.
— Эй! А я-то тут при чем?
— Как это при чем? Я же о тебе и просила, разве ты не понял? Вот они мне тебя и послали!
Конан таки сел. Голова кружилась — то ли от ароматического масла в светильнике, то ли от полной бредовости всего происходящего.
— Еще вчера ты меня знать не знала!
Девушка немного смутилась. Но — совсем немного. И ненадолго.
— Ну, я, конечно, не именно о тебе просила… Я просто просила их послать мне честного и храброго воина.
Она смотрела на Конана и улыбалась, явно довольная и не находящая в своей жуткой логике ни малейших изъянов. Тонкий пальчик уперся Конану в грудь, улыбка стала торжествующей:
— И вот он — ты!
Конан закашлялся, на своем опыте убеждаясь, что некоторыми комплиментами можно подавиться. Отдышаться ему не дали — на живот Конану шлепнулся довольно увесистый позвякивающий узел. Из узла торчали какие-то остренькие побрякушки, царапали кожу. Конан нахмурился. Он уже заранее понял, что именно обнаружит в этом узле, но все-таки протянул руку и разворошил не слишком туго завязанную шелковую тряпку.
Так и есть.
— Я не очень хорошо разбираюсь в рыночных ценах… Но здесь довольно много, думаю, должно хватить.
Конан поднял голову и осмотрел девушку. Особенно внимательно — шею, уши и руки. Ну да. Что и требовалось доказать.
Во время своих хаотичных перемещений по комнате она умудрилась как-то незаметно поснимать с себя все украшения — это именно они теперь побрякивали в узле, царапая конановский живот.
— Я хочу тебя нанять, — сказала девушка просто, — ты же наемник, правда?
— Ты — наемник. Ты работаешь за деньги. Денег у меня нет. Но есть золото. И драгоценности. Это задаток. А если ты выполнишь работу и поможешь мне — то будут и деньги. Много денег. Очень много, в десять раз больше, чем это. Ты ведь согласишься, правда?
Она старалась говорить уверенно, но на личике уже снова мелькала тень отчаяния.
Конан взвесил на ладони завернутые в тряпку украшения. Купец, похоже, хоть и сволочь, но сволочь щедрая. Во всяком случае — к своей последней жене. Перекупщик заберет себе львиную долю, как у них водится, но все равно останется немало. На пару-тройку лун безбедной жизни, если не слишком шиковать… Но, по сравнению с тем, что было обещано юным Джамалем за возвращение своего вожделенного дерева — так, мелочь, разговора не стоящая.
Он уже принял решение. Практически сразу, еще до того, как она начала, говорить, как только почувствовал кожей живота острые шпильки сережек или какой другой женской дребедени. Но оглашать свое решение не торопился — пусть девочка поверит, что он, как настоящий серьезный наемник, сначала должен все как следует обдумать и взвесить.
— И что я должен буду сделать?
— За то, что дала тебе я, совсем немного. Просто отправить свиток с караваном, идущим в Туран. В караван-сарае нужно подкупить погонщика — он доставит свиток по адресу. А если рискнешь и дождешься ответа — тебе заплатят больше. Просто за то, что ты расскажешь про меня. Намного больше…
Конан еле заметно поморщился. Да что она заладила — намного, намного?! На самом, что ли, деле, совсем не умеет считать?..
— И кто же мне заплатит? — спросил, затягивая узел и опуская его себе под левую руку. Красноречивый такой жест, не отказываюсь, мол, но пока что еще и не соглашаюсь. — Бабка, живущая в пещере?
Он постарался сказать это помягче, боясь, что любая попытка пошутить в данной ситуации будет расценена как презрение и высокомерие. Так и вышло — девочка шутку не приняла, поморщилась досадливо:
— Нет, конечно. Тебе заплатит мой муж.
А в том, чтобы вести подобные переговоры лежа, оказывается, есть и свои преимущества. Тебе, например, не грозит отбить задницу, не слишком удачно приземлившись ею на пол после подобного ответа.
И ведь не врет, вот что самое ужасное! С таким лицом врать нельзя. Действительно свято верит, что муж хорошо заплатит беглому евнуху из собственного гарема за то, что тот передаст неизвестно кому весточку от его не слишком-то, похоже, верной жены. И как это ей удалось вырасти в горах и даже дожить до своих (сколько ей там?) лет — с этакой-то наивностью? А, может быть, не наивная, а просто больная? Красивая юная дурочка, которую умная бабка-ведьма постаралась поскорее сбыть с рук, пока заезжий купец не разобрался. Впрочем, купцу могло быть и все равно. Зачем красивой жене быть еще и умной? Лишнее это. Так что тут, скорее, наоборот все было — за умственную неполноценность невесты хитрая бабка наверняка содрала с купца пару лишних монет…
Больным лучше не возражать.
— А-га. Я понял. Ты мне поможешь бежать. Я передам свиток. Купец мне заплатит.
Кажется, ему не удалось произнести это с достаточно серьезным лицом. Во всяком случае, девушка покосилась как-то странно, в великолепном презрении сморщила хорошенький носик:
— При чем тут эта жирная жаба?! Тебе заплатит мой муж!
— Мой муж меня очень любит! Он очень важный господин. И очень богатый! Он меня не бросал, я знаю, я бы почувствовала, он меня еще любит, а если так — значит, он все еще мой муж, что бы там не квакали разные жирные жабы! Он не продавал меня, жаба врет! Меня украли!
Она умудрялась говорить очень тихо, почти шепотом, но при этом как-то так создавалось впечатление, что она почти кричит. А купец-то, похоже, не брезгует краденым! Тут — деревце, там — жену, в большом хозяйстве все пригодится. Интересно — он и по молодости был таким же… рачительным? Или это с возрастом пришло?..
Кстати, о персиках…
— Ты сад хорошо знаешь?
Девушка непонимающе моргнула, и он уточнил:
— Волшебных деревьев в саду много?
Она пожала плечами, теряя интерес: