Персональный Ангел
Шрифт:
– За спрос денег не берут. Отвечу, если не государственная тайна, – ответила бабушка, продолжая надраивать пол.
– А кем вы работали раньше, до пенсии? – решился спросить Сергей.
– Милок, на пенсию я вышла очень рано. Правда, работала ещё долго по профилю. В нашей деревне зона стояла, да и сейчас она на прежнем месте. Вот там и работала тюремным надзирателем. Зэчек, как овечек, пасла. Пять лет назад муж заболел, вот мы к дочери в город и перебрались, поближе к больнице. У нас в деревне фельдшер только, да и та на зоне работает. Домик свой продали, а здесь квартиру однокомнатную
Сергей испуганно объехал бабушку. «Вот, ей-богу, не зря я её боялся. Бывший надзиратель, кто бы мог подумать».
Старушка домыла и вышла. Мужчина вздохнул с облегчением. Почему-то казалось, что насчёт наручников бабуля не пошутила, хотя это было не так.
Ангел наблюдал, как Мария Никитична быстро моет пол в приёмной. Он даже встал и отошёл в сторону, чтобы не мешаться.
– Мария Никитична, а давно вы тут техничкой работаете? – поинтересовался парень.
– У нас сегодня что, передача «Кто хочет стать миллионером», что мне все вопросы задают? Я не техничка, а менеджер по уюту – так солиднее. Давно, милок, с самого открытия этой конторы. А ты пошто интересуешься?
– Ну, вы, наверное, всё тут знаете, раз говорите, что Сергей Валентинович грустит.
Мария подошла к Ангелу вплотную, а потом посмотрела на него снизу вверх.
– Не знаю я, почему он грустит. Но видела сегодня прошмандовку в отделе кадров. Белобрысая такая, красивая. У-у-у, зенки её бесстыжие. Ещё и назад на работу взяли шалопутную. Ты, Ангел, оберегай нашего лешака от неё, – шёпотом поведала старушка.
– А чёй-то? – заговорщическим шёпотом спросил Ангел, передразнивая говор бабули.
– А она его домогается. Однажды пришла полы мыть, слышу, а он кричит, сердешный, на всю ивановскую. Уберите от меня свои руки! Прекратите меня лапать! Во как. Может, она его там снасильничать хотела, кто её знает, – бабуля ткнула пальцем в сторону двери Златоустова. – Поверь, внучек, моим прожитым годам: для некоторых баб всё равно, какой стручок, лишь бы был. Ну, бывай, некогда мне, – шепнула Мария и, подхватив ведро, убежала.
Ангел задумался. «Это не та ли девица, что в отделе кадров мне глазки строила, а потом отвернулась? Похоже на то. Белобрысая там одна была. Интересно, что между ними произошло? Может, у шефа девушка есть или он в принципе на работе интрижек не заводит?»
В обед Ангел сбегал за едой для шефа, получив двести десять рублей. Оказалось, комплексный бизнес-ланч стоил всего двести. Ангел был в шоке от такой небольшой цены и решил питаться в кафе. Когда он спустился туда во второй раз, чтобы пообедать, то увидел сотрудников отдела кадров, а с ними еще пару незнакомых женщин. Они сидели за большим столом на шесть человек. Парень сел за соседним, свободным, столиком. Вдруг к нему подошёл пожилой мужчина и попросился присесть. Ангел поздоровавшись, кивнул. Ему было наплевать, с кем рядом кушать.
– Значит, ты у нас новый помощник Сергея Валентиновича? Парень с необычным именем. Давай знакомиться, Я Андрей Михайлович, курьер. Ну, как курьер, скорее, местный водитель. Главбуха в банк отвезти, архитектора на будущую стройку. На почту гоняю. В общем,
– Моё имя вы уже знаете. Андрей Михайлович, а почему прежнего секретаря в отдел кадров перевели?
– Скорее, уволили сначала, а потом снова на работу взяли. Кто его знает, что Сергею в Аньке не понравилось? Вроде бы девка толковая. Это у нас Мария Никитична всё про всех знает. Но иной раз из неё слова не выдавишь, – пожал плечами мужчина.
– Что-то на неё не похоже, – улыбнулся Ангел.
– А, успел познакомиться с ней? Ты не думай, что она такая простая, с деревенским говором, болтливая. На самом деле бабушка – кремень, у нас её все уважают, даже побаиваются иногда. Мария Никитична человек умный и знает, когда можно что-то сказать, а когда стоит немую изобразить.
Ангел доел свой обед и ушёл. В голове витало множество мыслей, в первую очередь, о Сергее. Шеф казался человеком-загадкой. Есть ли у него девушка при его недуге? Почему поссорился с Аней? Ведь не может быть, чтобы она действительно пыталась его изнасиловать? Вопросов было много, но задавать шефу он их не станет. А другим сотрудникам не сможет, подумают ещё, что у него нездоровый интерес к коммерческому директору. Выдавать свою ориентацию Ангел не собирался.
После обеда Сергей снова стал что-то рассказывать, вводя в курс дела. Почему-то про себя Ангел не мог называть его по имени отчеству. Парень смотрел на него и украдкой любовался. Ему впервые за три месяца понравился кто-то настолько, что захотелось не просто тупо поиметь и забыть, а снова завести отношения.
Сергей рассказывал парню суть его работы, то, что ещё не успел рассказать. Хотелось, чтобы Ангел побыстрее во всё вник, но и без того было видно, что смышлёный помощник всё схватывает на лету. Сергей говорил, и в какой-то момент залип на губах парня. Вдруг подумалось: «Каково это, целоваться именно с ним?» Наваждение развеял звонок телефона, лежащего на столе.
– Простите, – неловко буркнул парень.
– Ответьте. Вам не возбраняется на личные звонки отвечать, но только не разговаривайте часами, – сказал Сергей.
Златоустов отъехал к окну, чтобы создать видимость, будто не слушает. На самом деле он улавливал каждое слово. Хотелось узнать, кто звонит. Родители или, может быть, девушка?
– Привет, Ника. Почему не позвонил? Закрутился, родная, прости. Я тут в дела вникаю на той самой фирме. С меня шоколадка, как и обещал. Всё, Ник, некогда. Вечером жду, до встречи.
Сергей слышал каждое слово. Ангел разговаривал с девушкой. Разумеется, он не мог слышать ее голоса, но почему-то расстроился. Маму по имени не называют, а значит – это девушка или, в крайнем случае, сестра. Сергей сжал подлокотники кресла до побелевших пальцев. Его судьба – всю жизнь просидеть в этом проклятом кресле и быть одиноким. Тоска накатила новой волной, она была густо-чёрного цвета и душила. Сергей побледнел от нервного напряжения и тяжело задышал.
Ангел закончил разговор, но шеф не поворачивался. Тогда он подошёл и посмотрел на него. Сергей сидел весь бледный. Он вцепился пальцами в подлокотники своего кресла и рвано дышал.