Персонаж с демоном 8
Шрифт:
Как только вошли в грот, Настя в истинном облике с мечом в руке взлетела с пьедестала, приземлилась от нас в трёх шагах и приняла человеческий вид в маечке и шортиках. Поставили пока мечи у стенки, а я ещё и лук снял. Гронг, Томми и я разделись по пояс, и с Настей вместе приступили к разминке. Комлекс Тайцзи почти без скидок на возраст мальчишки.
В результате Томми прилично устал, а мы достаточно разогрелись. Взялись за мечи, а мальчишка перешёл к растяжке и упражнениям на гибкость, не отрывая от нас внимательных глаз. Казалось, что он старается всё запомнить и примеривает на себя.
Я же пошёл
В результате без реального боя, когда Гронг закончил комплекс, к боевому трансу я только приблизился. Настя приняла весьма красивую позу, высоко подняв меч, Гронг положил ятаган на плечо. А я проворчал:
– У нас тут художественная гимнастика, что ли?
– Ты вышел из боя победителем, Вих, – прогудел орк. – Посвяти же победе импровизацю!
– Ну, давай, покажи класс! – насмешливо пропела Настя.
Я вспомнил свои ощущения во время драки с лорд-вампирами. Я уважаю их как воинов. Мне жаль, что у них нет шансов. Мне жаль, что я их судьба. И я их слишком уважаю, чтобы оскорбить жалостью.
Стараясь выразить в полёте ятагана эти несложные идеи, я сразу взял максимальный темп. Чёрт всё побери, я пришёл сюда за боевой эйфорией! И я её получу! Этого требует мой меч!
Я и меч одно, но мы система двух тел. Мы направляем друг друга, дополняем, наполняем мощью. Боль разрядами, вспышками, боль как северное сияние, как негаснущие зарницы. В боевой транс влетаю, а в боевую эйфорию погружаюсь, как в тёплую ванну. Это должно продолжаться вечно!
– А теперь давай-ка очухивайся уже! – строго проговорили в голове моим голосом.
Ну, конечно! Ярик просто обязан был обломать весь кайф! Архонт! Какая же ты сволочь!
– Я знаю, – сухо ответили моим голосом. – Всё равно прекращай охуевать!
Уф! Вот это торкануло! Архонт, конечно, сволочь, но ему ведь это недоступно! Бедной, несчастной сволочи!
– И сам ты сволочь! – не выдержал Ярик. – Спасаю его тут, а он обзывается!
Плавно замедляю полёт меча, остнавливаюсь и торжественно поднимаю ятаган перед собой в вытянутой руке. На лезвии алым и фиолетовым пылают руны! Охренительно красиво!
– Класс! – прохрипела Настя.
Гронг прорычал что-то по-орочьи, а Томми возмущённо пропищал:
– Всё, что ли?! Я ничего не разобрал! Можно ещё раз помедленнее?!
– Нельзя, – строго ответил Гронг. – Тут вся соль именно в скорости. Это может оценить только тот, кто способен это увидеть, прочувствовать. Поздравляю, Вих, кажется, из тебя получится настоящий крушитель.
– А что означают знаки на клинке? – спросил я.
– Это волшебные руны! – торжественно возвестил Гронг и, убавив пафосу, проворчал. – О них тебе надо у наших шаманов спрашивать.
Я грустно вздохнул, и Гронг поспешил добавить:
– Но сам факт их появления уже очень хороший знак! – он смутился и глухо договорил. – Или очень плохой. Тут опять же смотря для кого…
– Ой, да какая разница! – воскликнул Томми. – Вих, покажи ещё раз! Как ты так быстро вертел мечом и сам себя не разрезал!
– Ну ладно, – проговорил я.
Если честно, самому хотелось проверить, как запомнилась импровизация. Я вернул настрой, поднял меч… и всё получилось, как следует, только из эйфории меня выдёргивать не потребовалось – сам выпал. Орочий меч всё-таки чертовски увесистая железяка!
– Опять ничего не разобрал! – недовольно сказал Томми.
– Потом разберёшь, – добродушно прогудел Гронг. – А на сегодня достаточно. Одевайся.
Мы оделись, собрались. Я напомнил Насте о дисциплине, что фестивали это, конечно, здорово, но и казино совсем без присмотра оставлять нельзя. Она покладисто пообещала сразу после своего выступления вернуться к исполнению обязанностей по трудовому договору, скреплённому, между прочим, её адской печатью.
Демон приняла истинный облик и взлетела на пъедестал, а я пошёл провожать Гронга и Томми. Орк заявил, что душ они примут уже дома, ни к чему мотать Иле нервы, заставлять её ждать внука даже лишние пятнадцать минут. Я провёл их через посты охраны до выхода в лавку тёмного мага, сказал Гронгу, что у меня тут ещё дела. Занёс в свой кабинет мечи и отправился в каземат с дежурным гоблином.
Прошёл мимо несчастного существа, даже не заглянув в его журнал. И так знаю, что там одни жалобы и проклятья – помочь нечем, сочувствовать глупо, злорадствовать себя не уважать. Только брезгливая жалость и испанский стыд от понимания того, как часто сам в жизни был точно таким же гоблином.
Вот и пусть сидит тут и пишет, чтобы я, направляясь в место силы, к самой системе, не забывал, кем был и во что могу превратиться. Стоит только расслабиться, размякнуть, разрешить себе быть говном хоть на минуточку, легко говном и помрёшь.
Ровным шагом я прошёл в зал, так же спокойно вошёл в квадрат между колонн и сказал:
– Здрасте.
Колонны засветились, воздух наполнился искорками. Передо мной появились буквы:
«Привет! Знаешь, кто меня сильнее всех раздражает»?
– Не имею понятия, – ответил я небрежно.
«Больше всего меня бесят блатные везунчики! Кому совсем не надо включать голову! Им за их же тупость сваливаются на голову эликсиры смысла, им дают советы божественные сущности, неизвестно с какого бодуна они встречают тёмных библиотекарей…»
– Это Дора, что ли, тёмный библиотекарь? – уточнил я с интересом.
«Да», – появились бардовые буквы.
– Очень интересно, – заметил я. – Но давай вернёмся к существу вопроса. Я выполнил задание?
«Хрен с тобой. Да, ты справился», – засветился ответ зелёненьким.
– Так давай уже свои ценные советы, – попросил я. – Мне же полагается что-то за догадливость?
«Спрашивай», – издевательски замерцала надпись.
– Э… а кто написал эти странные книги? – начал я.
«Так называемые интуиты. Те, кто думает с Озгиром на одной волне, схоже… Мне трудно это объяснить, ведь я система, а не человек. Я живу в истинной реальности и сужу о ваших понятиях «сон», «представления», «идеи» лишь опосредованно. Эти книги уводят читателей из жизни в сны, и от них невозможно отказаться. Жизнь становится сном, забавой, игрой. Однако такие же интуиты, с их слов, «уснув, способны по-настоящему проснуться». Не срашивай меня, что это значит, я не могу, ни уснуть, ни проснуться, ни даже представить себе это».