Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии
Шрифт:
– Я надеюсь, он еще будет таким! – вежливо вставил Хельги.
– Благодарю тебя! А для твоего войска тут в долине есть хорошие землянки, совсем новые, – продолжал Асольв, мельком отметив про себя, что жилища злополучного Бергвидова войска сейчас сослужат хорошую службу.
Хельги отвечал на приветствия, когда Аудольв Медвежонок вдруг толкнул его локтем и значительно подмигнул в сторону стола. Немолодая, хотя еще довольно красивая женщина, как видно, хозяйка, держала в руках большой серебряный кубок с тонкой резьбой и пояском из розовато-лиловых крупных аметистов.
Заметив взгляд Хельги, фру Эйвильда тут же подошла и подала ему кубок.
– Да пребудет с тобою мир и благословение богов под нашим кровом, Хельги сын Хеймира! – мягко и приветливо
Не подавая вида, что кубок ему знаком, Хельги принял его и учтиво поблагодарил хозяйку. Гостей усадили, в ожидании еды завели обычный вежливый, мало что значащий разговор. Не спрашивая о цели поездки, Асольв и сам догадывался, что сын конунга слэттов едет на помощь своему будущему родичу Вигмару Лисице. Хельги, в свою очередь, помнил, что перед ним сидит будущий родич того самого Бергвида, которому он обязан мстить за убийство Рагневальда. Поводов для неприязни хватало, и именно поэтому гость и хозяин, оба будучи людьми миролюбивыми, беседовали о разных вещах, но только не о том, что было для них важно.
За разговором Хельги допил пиво, повертел кубок в руках, мимоходом, будто бы любуясь резным узором, перевернул его и глянул на нижнюю сторону подставки. Так и есть: «лаг» и «э» – «Лейгед из Эльвенэса». Из того же Рагневальдова сундука. Не иначе, подарок Бергвида невесте. Где же она сама?
– А почему я не вижу твоей дочери? – спросил Хельги у фру Эйвильды. – Я слышал, что это красивая и во всем замечательная девушка. Надеюсь, она здорова?
– Да, все благополучно, – Эйвильда несколько смутилась, подумав, что Хельги вспомнил об обручении Эйры с Бергвидом.
– Говорят, она ясновидящая? Это верно?
– Да, у нее тоже есть способности, которыми издавна отличались женщины нашего рода! – подтвердил Асольв. – Правда, надо сказать, они мало кому принесли счастье. Наверное, она в святилище.
– Если вы не против, я хотел бы побывать там. Святилище Стоячие Камни славится своей силой на все семь морей. Окаменевшие великаны способны предсказывать будущее, если их спросит сведущий человек, ведь верно?
– Верно, – Асольв опять кивнул, и на память ему пришло грозное, полностью сбывшееся пророчество, которое каменные великаны Раудберги дали двадцать пять лет назад. – Вот только обычно их пророчества… не сказать, чтобы они были добрыми.
– От судьбы не уйдешь, и предсказание не определяет ее. Мне нужно задать моей судьбе один вопрос. Наверное, ваша дочь сумеет помочь мне. Альдона дочь Вигмара посоветовала мне попросить ее о помощи.
– Я думаю, ты найдешь ее наверху. Она теперь обычно там проводит время.
Эйра и правда была в святилище и даже не заметила появления в долине целого войска. В последнее время она проводила гораздо больше времени наедине с древними камнями и небом, чем с людьми. Все то, что оставалось внизу, уже не волновало ее: все ее мечты, привязанности, стремления пережили свой срок и растаяли. Поначалу, после того как Вигмар с войском Железного Кольца ушел вслед за Бергвидом на юг, Эйра часто думала о своем женихе, каждый день раскидывала руны, пытаясь узнать, как его дела, жив ли он. Руны не давали ясного ответа: ни победы, ни поражения. Неопределенность мучила, на сердце лежала тяжесть. В ее душе дремали силы древних валькирий, но решимость хранить любовь и преданность падала в пустоту – кому это нужно? Где он, Бергвид, который когда-то так крепко сжимал ее руку и так требовательно допытывался: «Ты всегда будешь любить меня так, как сейчас? Ничто не переменит тебя, не охладит твоей любви?» И вот его нет, и ее любовь ему не нужна. И сам он вовсе не тот герой, образ которого она сама соткала из многоцветных нитей своего воображения. Его лицо, когда он стоял над обезглавленным телом Грюта Драчуна, врезалось в память Эйры: в тот миг она поняла,
Но и сознавая это, Эйра стыдилась своего охлаждения, как слабости. Она решилась бы на любую жертву, если бы это помогло превратить дракона в того Сигурда, который так нужен племени квиттов! Но здесь ни руны, ни древние камни-великаны не могли ей помочь.
Только в святилище ей становилось легче. Мощные потоки ветра гудели между стоячими валунами, словно сами древние великаны поют своими каменными голосами сказания иных миров. Эйра стояла, прислонившись к темно-серому камню, такому огромному и сильному рядом с ней, и ей было хорошо, спокойно. Ветер вершин овевал лицо, уносил прочь тревоги, и на крыльях ветра спускалась к ней Безымянная Богиня. Ласковый голос лился прямо в душу, перед закрытыми глазами сами собой разворачивались образы, невиданные и уже близкие, любимые и знакомые лучше, казалось, чем все то, что окружало ее наяву…
Боги благословили нас на Земле Окаменевших: наши посевы всходили дружно и давали невиданные прежде урожаи, плоды созревали в изобилии, мы учились делать масло и вино, которых раньше не знали. Наши козы, овцы и коровы паслись на лугах круглый год и давали многочисленный приплод. Эта земля приняла нас, но мы не понимали ее и не чувствовали себя здесь дома. От каждого камня до нас доносилось дыхание иной, ушедшей жизни, и мы помнили, что мы здесь лишь гости в чужом доме.
Повсюду вокруг себя мы видели осколки прежней жизни. Многие дома были полуразрушены, в стенах виднелись трещины, каменные столбы обвалились. В полах чернели провалы, и мы боялись, что там живут злые духи. Иной раз мы находили ступени, ведущие вниз, а внизу опять двери. Мы стучали в них, но никто не отворял нам.
Источники и круглые колодцы были обложены тесанным камнем, и над каждым стояло каменное же изображение маленькой смеющейся богини с необычайно длинными и кудрявыми волосами. Их каменные пряди спускались к самой воде, и казалось, что вода стекает с них, а в журчании потока мы слышали смех богини. Здешнее солнце было очень горячим, вода была драгоценна, и поля погибли бы, пересохни какой-то источник. Мы хотели порадовать водяную богиню жертвой, но не знали, что она примет.
В земле мы во множестве находили глиняные кувшины, серебряные блюда, золотые украшения, оружие с бронзовыми лезвиями. Железа мы никогда не встречали, и это крепило наше убеждение, что прежде здесь жили великаны – ведь они боятся железа. Иные из глиняных кувшинов, что стояли в подполах, были так велики, что человек легко мог бы в них поместиться, но мы хранили в них зерно. Были и другие сосуды, поменьше, в которых наши женщины носили воду и масло. На их боках красным и черным были нарисованы люди и животные, были и чудовища, которых мы никогда не видели. Под иными фигурами были надписи, но мы не знали этих рун и не умели их прочесть. Мы ждали, когда же боги дадут нам эти, новые руны, как Один когда-то раздобыл руны того, старого мира наших предков. Может быть, эти руны и обратили великанов в камень, но раз уж боги привели нас на эту землю, мы должны были научиться понимать ее язык.
Однажды я пасла овец на склоне холма. Наши стада множились, вблизи от побережья места уже не хватало, и мы уходили все дальше; на этом холме раньше никто не бывал. У подножия его раскинулась масличная роща, склоны его были покрыты зеленой травой, а на вершине сиял под солнцем, как драгоценный венец, храм из белого, как снег, камня. Со всех сторон его окружали каменные столбы, так что стен за ними не было видно, и оттого весь храм казался большими воротами к богам. К нему вела лестница, выложенная из широких белых плит. Толстые плиты были истерты, и я как будто видела тысячи ног, что проходили по ним тысячи лет. Между плитами росли трава и белые цветы с кудрявыми, тонко и сладко пахнущими лепестками.