Перстень без камня
Шрифт:
— Никто бы не смог, — пробормотал король. — Не переживай, Эссель. Пусть великолепный Мбо войдет.
— Уже вхожу, — хищно ухмыльнулся южанин, с кошачьей грацией просачиваясь в кабинет мимо оцепеневшего секретаря. — Радуйся, Орви. Славное утро!
— Более-менее, — вздохнул Тарсинг.
Если в присутствии Хедвиги дор Зеельмайн он всегда мерз, то в одной комнате с Мбо Ун Бхе королю неизменно становилось жарко. Возможно, магические сущности представителей Севера и Юга были столь сильны, что это сказывалось даже в отсутствие магии. А может быть, у Орвеля было слишком живое воображение.
— У меня к тебе разговор, — сказал Мбо,
Дор Тарсинг жестом отпустил секретаря. Он хотел было поинтересоваться, насколько разговор срочный, но здраво рассудил, что подобным вопросом его только затянет. Надо полагать, срочный, иначе южанин не приперся бы спозара… хм… странное совпадение! Почему-то именно сегодня на рассвете Орвель понадобился и Северу, и Югу.
— Присаживайся, Мбо, — осторожно предложил король.
— Угм, — согласился Ун Бхе, но остался стоять, облокотившись на высокую спинку кресла. — Я прошу тебя не усмотреть в моих словах обиды, Орвель. Это внутренние дела Юга, и мало чести нам, южанам, втягивать острова в свои раздоры, но… Если коротко, я прошу тебя отдать мне перстень. На время праздника.
На сей раз король не поперхнулся. Видимо, правы мудрецы — ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что высокие дипломатические персоны пытаются выманить у тебя самое ценное достояние, как какие-нибудь уличные мошенники.
— А что случилось? — спросил Орвель.
— Пока ничего, — мрачно сказал Мбо. — Надеюсь, ничего и не случится. Мне горько признаваться в этом, Орви, но моя империя превратилась в осиное гнездо и жужжит от интриг. Мои соотечественники замышляют недоброе. От имени владычицы Юга я прошу — дай мне перстень. Вместе с камнем, конечно. Чтобы не случилось большой беды. Это никак не уронит твоей королевской чести. Никто ничего не узнает.
— Спасибо, что печешься о моей чести, — буркнул Орвель. — Скажешь что-нибудь еще?
— Не скажу, — мотнул головой Ун Бхе. — Я и сам знаю возмутительно мало. Проклятье! Я разодрал бы на клочки… если бы знал кого!
— Верю, — вздохнул Орвель. — Что ж… Дай мне подумать, великолепный Мбо. Не позже чем через полчаса ты узнаешь мой ответ.
— Принято, — проворчал Мбо Ун Бхе, и мгновением позже военного советника Юга уже не было в кабинете.
Орвель дор Тарсинг откинулся на спинку стула и беззвучно засмеялся. Ему было совсем не весело.
Комендант Тюремного острова смотрел на начальника тюрьмы, как на дохлую скумбрию. С таким видом, вроде вот-вот прикажет вынести тухлятину на задний двор, на помойку. Усы его брезгливо топорщились.
— То есть как это — не вернулись? Вы… вы в своем уме? Двое заключенных ушли прогуляться и не вернулись, а вы сообщаете мне об этом на следующий день?! Вы… идиот и преступник, вот вы кто!
Начальник тюрьмы нежно погладил свою лысину.
— Не кричите так громко, — сказал он. — Услышат.
— Кхм…
Комендант озадачился. По его представлениям, начальник тюрьмы должен был реагировать иначе. Право же, это неестественно — хранить спокойствие, когда начальство тебе устраивает разнос за чрезвычайное происшествие… Хотя, правду сказать, комендант острова не был начальником над тюрьмой. И это было нелогично и неприятно. Ведь остров больше тюрьмы, и тюрьма находится на нем — таким образом, представляет собой географически подчиненный объект! А значит, административно она тоже должна подчиняться
— …таким образом, побег, если он имел место быть, произошел на вашей территории, — заключил начальник тюрьмы.
— Что… что вы хотите этим сказать?! — завопил комендант острова так громко, что сам на некоторое время оглох.
— А вы подумайте, — предложил начальник тюрьмы почти дружелюбно и поковырял в ухе.
Комендант Тюремного острова подумал.
— Да какой там побег? — брюзгливо сказал он. — Как им бежать в кандалах? Пешком по дну? И куда? Не может этого быть.
— Вот и я так полагаю, — кивнул начальник тюрьмы. — Значит, либо ссыльные где-то прячутся на острове, но за пределами тюрьмы, либо произошел несчастный случай, и они погибли.
— Оба? — заинтересовался комендант. — Или частично? То есть по одному? В том смысле, что…
— Я вас понял, — успокоил его начальник тюрьмы. — Хм… Трудно строить предположения, но поскольку один из пропавших ссыльных отличается повышенной живучестью на фоне повышенной смертности его напарников…
— А кто, собственно, пропал? — полюбопытствовал наконец комендант.
Начальник тюрьмы заранее вздохнул. Назвал имена. И заткнул уши, чтобы переждать вопли коменданта. Он уже прикинул, как выставить дурака виноватым, какой бы оборот ни приняли события. И все-таки… Все-таки лучше бы его заготовки не пригодились. Ну почему бы двум мерзавцам не взять и честно не сверзиться со скалы, а? Право же, он готов обнять обоих, если только они найдутся в виде трупов. Причем найдутся сегодня же! Отличная версия — направились выяснять отношения, подрались, упали вниз, разбились о камни оба. Ведь бывают даже с великими змеемагами несчастливые случайности?
В глубине души начальник тюрьмы знал — нет, не бывают. От этого становилось тоскливо и муторно, хотелось оказаться в одиночестве, прилечь и забыть обо всем.
— Не кричите, — утомленно повторил он. — Услышат, пойдут пересуды. Нам с вами не следует поднимать шум раньше времени.
— А? — осекся комендант. — Да-да, понимаю. Значит, на Золотом еще ничего не знают?
— Это ваша обязанность, а не моя — докладывать о происшествиях на вверенном вам острове, — заметил начальник тюрьмы и поскреб лысину. — Кстати, когда вы собираетесь это сделать?
Комендант прикусил ус.
— Завтра, — решительно сказал он. — То есть нет — послезавтра. То есть после того, как мы тщательно осмотрим остров и удостоверимся в том, что… эээ… в общем, в чем-нибудь удостоверимся. Да.
— Прошу вас держать меня в курсе поисков, — церемонно поклонился на прощание начальник тюрьмы.
Этим утром Тильдинна Брайзен-Фаулен тоже проснулась рано. Но как же сегодняшнее пробуждение отличалось от вчерашнего!
Болели намятые камнями бока. Ныл ушибленный ночью локоть. Кожа горела от укусов гадких насекомых, которые хоть и назывались почему-то песчаными блохами, жили в водорослях, а кусали людей. Нос Тильдинны распух от насморка, а уши ей заложило от хныканья младенца. Волосы, спутанные, влажные и соленые, свалялись в отвратительный ком. Еще она потеряла одну сережку и порвала платье. Если что-то и осталось неповрежденным приключением, так это уверенность сударыни Брайзен-Фаулен в собственной правоте.