Перстень Царя Соломона
Шрифт:
Она улыбнулась одними губами, такими же сухими и тонкими, как палец, и отрицательно покачала головой:
– Я не пугаю, я тебе… завидую. Ради своих детей я бы тоже ступила на этот путь, но аллах не позволяет мне. Потому я здесь, а ты уходишь за грань.
Мы уже давно ехали на машине, а это странное пророчество так и не выходило у меня из головы. Не помогло и объяснение водителя, что это всего-навсего местная сумасшедшая. С тех пор как ее мужа-чеченца и трех сыновей убила местная мафия, у нее помутился рассудок, вот она и стала такой.
– За что хоть убили? – спросил Валерка.
– Не поделили, кому наркотой торговать,- откликнулся водитель.
– А сбывается хоть что-то из ее пророчеств? – поинтересовался я.
– Все,- с явной неохотой буркнул водитель,- Только от нее доброго слова не дождешься. Вечно какие-то гадости сулит.
Дальше мне спрашивать почему-то расхотелось. Да и, попав сюда, чувствовал я себя не очень-то уверенно, меньше всего напоминая отважного героя, храбро устремившегося в поисках невесты в темное Кощеево царство. Куда там. Скорее уж Иванушку-дурачка, который бредет туда не знаю куда в наивной надежде, что у него все должно получиться как надо.
Не иначе, такие мысли на меня навеяли погода и дорога – очень уж они обе унылые. Одна сырая и промозглая, сплошь серого цвета, а другая… Интересно, достоин ли вообще этот глинистый и липкий кисель, противно чавкающий под ногами, такого названия? Навряд ли.
Чтобы развеселить себя, начал вспоминать последние дни, проведенные мною у Валерки.
Чтобы соблюсти равноправие – ведь не пишем же мы Бог Авось, Бог Перун, Богиня Фортуна и т.д.- здесь и далее к словам бог, богородица, аллах, спаситель и т.п. автор применил правила прежнего, советского правописания.
После нашего ночного разговора и осмотра перстня он все равно поверил мне не до конца, каким-то непостижимым образом ухитрившись заморочить мне голову, и я сам стал сомневаться в том, что побывал в другом времени. Нет, правда, а если этот перстень – обычный новодел, а мне попал в руки просто случайно? К примеру, его обронил кто-то из предыдущих смельчаков, после чего я его машинально ухватил. Тогда получается, что и все остальное запросто могло оказаться галлюцинацией. Грустно о таком думать. При мысли, что я вообще никогда не увижу юную княжну – разве только после таблетки ЛСД вовнутрь,- становилось так тоскливо, что хоть волком вой, но проверить все и впрямь не мешало…
Лишь после того, что нам сообщил ювелир, сомнения отпали. Однако тот настоял на некоем эксперименте, потому мы и тормознулись на несколько дней, которые Валерка собрался посвятить моей надлежащей теоретической подготовке.
– Ты думаешь, что я дам тебе бездельничать? – сурово осведомился он по дороге к нему домой,- Э-э-э нет, милый. Будешь готовиться к путешествию всерьез и ишачить, как лошадь Пржевальского.
– Ишачат ишаки, а лошади Пржевальского дикие. Они от работы дохнут. Про это даже поговорка имеется,- неуверенно возразил я, выдав последние знания об особенностях поведения непарнокопытных.
– Я тебя приручу,- зловеще пообещал он.- Будешь пахать за милую душу. Давай-ка излагай еще раз, что там увидел.
Я скорбно вздохнул и… начал излагать.
Особенно его интересовала одежда, оружие и дословный диалог, который у меня состоялся. Когда спустя час я, взвыв, поинтересовался, на черта оно ему нужно, он веско заявил, что я должен знать хоть что-то об эпохе, в которую отправляюсь, а для этого надо определиться, где именно побывал и, главное, в какое время.
Закончил я свой рассказ уже у него в квартире. Вообще-то это было общежитие, хотя и квартирного типа.
Пока мы сидели за столом, где я познакомился с его супругой Аленой и дочкой Настенькой, Валерка практически не издал ни слова – все размышлял над услышанным от меня.
Потом пошли на лоджию, которая до моего появления явно служила рабочим кабинетом самому Валерке. Но он и там продолжал размышлять, запрокинув голову к потолку, будто дата намалевана именно на нем, только очень неясно. Не выдержав, я посоветовал ему взять стремянку, потому что отсюда плохо видно, или включить свет. И вообще, прежде чем уйти в себя, надо оставлять записку, чтобы знали, где искать. Он вначале не понял, но потом улыбнулся и сказал, что все в порядке и расчет им уже сделан, хотя и не очень точный.
– Беда в том, что государей с именем и отчеством Иоанн Васильевич у нас на Руси было две штуки – дед и его малахольный внук,- пояснил он.- К тому же оба правили достаточно долго. Но, как мне кажется, речь шла о втором по счету. Большой подонок был. Чикатило – щенок перед ним. Да что там Чикатило, когда Гитлер со Сталиным и те отдыхают, – сообщил он и хитро посмотрел на меня, ехидно осведомившись: – Ты как, еще не передумал туда прокатиться?
– Шестой раз спрашиваешь. Отвечаю: не передумал,- буркнул я.- Ты лучше другое скажи, мне этот Васильевич зачем? Я с ним целоваться не собираюсь.
– Ну, целоваться ты будешь с другим человеком, малость посимпатичнее, чем этот козел, но об этом времени, как мне кажется, кое-что знать тебе надо. Иначе попадешь ты, Костя, аки кур в ощип.
– Да мне бы только с ней встретиться и все,- возразил я.
– А дальше? – хладнокровно осведомился Валерка.
Я задумался. А правда, что дальше-то? Хотя…
– Найду опять эту пещеру… Место приметное. Старица, это даже я помню, уже тогда была, а уж от нее как-нибудь доберусь.
– Хорошо, добрался,- охотно согласился Валерка.- Но ты уверен, что пещера существовала в те времена?
– То есть как?! – возмутился я,- Должна была существовать, куда же ей деться?!
От такого заявления меня даже дрожь прошибла. Ох и мастак мой бывший одноклассник вгонять своих друзей в холодный пот. Ух, язва! Хорош друг. Ну ничего, я тебе тоже устрою. Погоди-погоди, придет мое время. Потом. А пока… Ладно, пока мы потерпим.
– Ты, Костя, на меня волком не гляди, я ж тебе добра хочу, чтоб ты был готов к любым гадостям судьбы,- заметил Валерка,- Неужто ты думаешь, что я расстроюсь, если у тебя все пройдет как надо и ты снова окажешься здесь, да еще не один, а с юной невестой, хотя в голове это у меня до сих пор не укладывается? Ну а если нет пещеры? Или так – пещера имеется, а эта Серая дыра отсутствует. И придется тебе доживать свой век именно там, в шестнадцатом столетии. А что ты о нем знаешь?