Перстень Царя Соломона
Шрифт:
– А что дает этот перстень? – полюбопытствовал я.
– В документе об этом говорится весьма туманно: «Оно не принесет тебе большого благополучия, но ты сможешь соприкоснуться с чудесным. Малая сила дарует благоволение в делах и послушание окружающих, а великой доступно все, и даже само время тает пред ним, как свеча от огня, и становится подвластно владельцу. Но не каждому дано открыть его силу, как малую, так и великую, равно как и воспользоваться ею, а лишь тому, в чьем сердце – «гиллемоа». Что значит последнее слово, понятия не имею.
Мы вновь переглянулись.
– И вы уверены, что…- начал было я, но Соломон Алексеевич безапелляционно заявил:
– Я ни в чем не уверен, молодой человек. Ученый на первоначальном этапе без многочисленных проверок имеет право только на предположение. Без догадок, гипотез и версий пути вперед не существует, поэтому я могу взять на себя смелость лишь выстроить возможную концепцию, а затем приступить к проверке ее истинности с помощью гм… гм… всех доступных ему приборов. Более того, если, как уверяют, при совершении необходимых ритуалов обязательна вера во все, что осуществляет экспериментатор, то, скорее всего, у меня ничего не выйдет. Древность перстня – это одно, а его магические свойства,- он насмешливо фыркнул,- это, голубчик, совершенно иное, и сам я, простите, не Нострадамус и не граф Калиостро, а простой ученый. Кстати, прошу заметить, именно советский ученый, то есть воспитанный на научных фактах, где нет места ни мистике, ни колдовству, ни прочим бредням античного мира. Хотя, безусловно, случай весьма любопытный.- Он внимательно оглядел нас, слегка задержав свой взгляд на мне, и строго заметил: – Тем не менее бредни бреднями, а я бы посоветовал вам, молодой человек, не увлекаться подобными вещами всерьез и уж тем более не проводить рискованных экспериментов.
– Вы же не верите ни в магию, ни в колдовство,- усмехнулся Валерка.
– Не верю,- кивнул Соломон Алексеевич.- Но в данном случае речь вовсе не о них. Я охотно допускаю, что многое из кажущегося нам ныне загадочным и впрямь существует, только ничего сверхъестественного в этом нет – просто не изучен механизм действия. А лезть в это неизученное, будучи неподготовленным, все равно что, не разбираясь в электричестве, пытаться починить сломавшийся утюг. В лучшем случае вы его просто не почините, а в худшем он у вас так коротнет, что гладить одежду станет некому.
– Как я понял, вы тонко намекаете, чтобы мы без вашего участия ничего не намечали,- улыбнулся Валерка.
– Не намекаю, а говорю об этом открыто, тем более что нужный инструмент для ремонта – отвертки, изолента и так далее, сиречь заклинания, рисунок внутри пентаграммы и прочие необходимые условия для обряда вам абсолютно неизвестны, а я могу открыть их только в обмен на собственное участие.
– Но для этого, очевидно, подойдет далеко не каждый день, а мой друг торопится,- уклончиво заметил Валерка, покосившись в мою сторону.
Я вздохнул, мысленно извинился перед Машенькой и твердо заявил:
– Если надо ждать не больше пяти дней, то можно согласиться.
– Даже меньше, – заулыбался обрадованный Соломон Алексеевич,- Нынче у нас… ага… да, всего четыре. Обряд совершается в ночь накануне… ну да, второго сентября, так что подождать надо всего-навсего четверо суток, – повторил он.
Надо сказать, что царский тезка приготовился на славу, то есть, когда мы к нему пришли, квартиру, точнее гостиную, было не узнать. И как только он ухитрился перетащить из нее громоздкую стенку и прочую мебель. Профессор на всякий случай даже снял с потолка люстру, оставив только тяжелые синие шторы на окне. Пол он расчертил цветными мелками. Синие линии причудливо набегали на красные, те – на зеленые, и в этих треугольниках и квадратах навряд ли можно было бы понять хоть что-то.
Впрочем, я и не пытался, положившись на главного «мага», который суетливо устанавливал меня по центру, чтобы я одновременно касался рукой с перстнем буквы «каф» в синем треугольнике и в то же время второй буквы, «йод»,- в зеленом квадрате. При этом пальцы моей правой ноги, между прочим, босой, должны были пребывать у подножия буквы «алеф», но не заступая за черту, отделяющую «алеф» от «тет», а левая нога должна была закрывать букву «ламед».
Если бы вы видели, где были изображены все перечисленные буквы, то поняли бы, в какой неудобной позе пришлось мне стоять, при этом зафиксировав свой взгляд неподвижно, устремив его на букву «айин». Но главное, и самое обидное, заключалось в том, что ничего не произошло. Ну ничегошеньки.
Разве что легкое головокружение, которое вполне объяснимо более прозаичными причинами. Вас бы так поставить – враскорячку, с широко растопыренными в стороны руками и с неестественно вывернутой куда-то влево головой – вообще бы рухнули через пять минут, а я ухитрился выдержать целых полчаса, пока разочарованный Соломон Алексеевич не подал знак выйти из круга.
Ах да, почти одновременно с моими головокружениями пламя свечей, в изобилии расставленных вокруг пентаграммы, вдруг стало резко колебаться из стороны в сторону, но и тут, если призадуматься, все объяснимо. Новоявленный маг зачастую совершал такие резкие движения, что удивительно, как они вообще не погасли.
Да еще на самом перстне на один короткий миг, в глубине камня, как мне показалось, блеснуло что-то, похожее на глаз, только не человеческий, а, скорее, кошачий, с вертикальным зрачком. Впрочем, проблеск этот был настолько мимолетным, что, скорее всего, мне он просто показался. Да и мало ли что может померещиться после стояния в такой позе.
Словом, факир был пьян, и фокус не удался. В свое оправдание расстроенный Соломон Алексеевич уверенно заявил, что, по всей видимости, место проведения ритуала имеет гораздо большее значение, нежели он предполагал. Возможно, оно должно быть геоактивным или иметь какие-то другие свойства, например близкий выход к поверхности руд тяжелых металлов. Набравшись нахальства, он даже предложил на прощание устроить второй эксперимент, но на сей раз… в Израиле. Мол, есть у него кое-какие сведения, где именно проводил свои обряды царь Соломон. Разумеется, не факт, что эти данные подлинны, но вдруг. Все расходы по поездке он, безусловно, берет на себя.
Я прикинул, сколько дней придется вбухать, потом вспомнил о высказанных накануне предположениях Валерки касаемо скорости временных потоков и, не без некоторого разочарования, отказался. Жаль, конечно, но что уж тут.
Честно говоря, не желая окончательно расставаться с этим загадочным колдовским миром магии, я чуть ли не всю обратную дорогу на пути в Реутов еще пытался найти какие-нибудь изменения в перстне, крутил его и так и эдак, но ничегошеньки не обнаружил. А наутро мне стало не до разглядываний – сборы в путь-дорожку заняли все время без остатка. Еле-еле уложился, чтобы на следующий день выехать в Тверь, а оттуда в Старицу – не мытьем так катаньем, но я упрямо собирался достичь своей цели, и мне было плевать, что мир магии не собирается мне в этом помогать…
Не было там этой Серой дыры. Даже хода туда не было.
Совсем.
Глава 10
КАББАЛА… НА ПРАКТИКЕ
Соломон Алексеевич много еще чего рассказывал, в том числе и о каббале. Тогда я чуть не уснул от рассказа хозяина дома, зато теперь мог, напустив на себя многозначительный вид, заметить Ицхаку, что мне доводилось кое-что слышать об этой мудреной штуке. Еще бы. Ведь именно с ее помощью ювелир и собирался то ли активировать мой лал, то ли напитать его неким астральным могуществом, то ли еще черт знает что. Впрочем, раз не получилось, то и неважно, что он там хотел.