Перстень Иуды
Шрифт:
– Значит, слушай, ты его вымани хитростью, чтоб чего не заподозрил да не начал пулять из своего маузера… Я его, кстати, себе заберу! – веско говорил Архип.
Заместители, которые тоже имели виды на маузер, недовольно переглянулись, но возражать не осмелились.
– Сделаю, – кивнул Степан. – Вы только во дворе аккуратно… И молодого не трожьте, он не особист, обычный солдатик…
– Раз обычный, пускай живет, – согласился Архип.
– Зачем белой контре жить? – не согласился Фрол. – Она еще дров наломает…
Иван ничего не сказал, а только пожал плечами и сплюнул.
– До-о-обренькие! – выругался Фрол. – Забыли, как они нас к стенке ставили?
– Ничего, на втором отыграемся, – буркнул Архип.
Степан зашел в свою калитку, а ревкомовцы перелезли через соседский плетень сзаду, чтоб из банного окошка не увидели. Для правдоподобия Степан взял в руки пустой котелок, громко шагая, подошел, постучал в подпертую изнутри дверь:
– Открывайте, господа хорошие! Вечерять будете?
Архип стал на приступках, отведя в замахе винтовочный приклад, его заместители, присев, притаились рядом, Фрол выставил вперед острое жало штыка.
– Спасибо, хозяин, век помнить и благодарить станем, – Латышев открыл дверь и вышел на порог. Маузер он на всякий случай держал в руке, стволом вниз.
На этом все хитрости закончились. Фрол сделал выпад и пронзил ему правое плечо, пистолет выпал, в тот же миг окованный железом приклад ударил капитана прямо в лоб. Потеряв сознание, он опрокинулся на спину и кулем повалился на землю.
– Попался, гнида! – сказал Архип. – Степан, неси веревку!
Латышева связали. В окно куреня за процедурой с любопытством наблюдали Нюрка и Петр.
«Надо было отослать хлопца, – с досадой подумал Степан. – Да и эта дура чего пялится? Цирк увидела?»
Фрол, выставив окровавленный штык, вошел в баню.
– Ты это, смотри… Не пачкай у меня, – нерешительно предупредил Степан вслед. Но ни выстрелов, ни криков не последовало.
Вскоре Фрол вывел Кузьму Глинских – в одном исподнем белье и босого. Тот был сильно напуган. А увидев лежащего на снегу капитана с красной овальной вдавленной ссадиной посередине лба, и вовсе решил, что ему пришел конец.
– Тут тебе жить разрешили большинством голосов, хотя я и не согласный! – сказал Фрол, криво усмехаясь. – Но раз большинством – живи. Только бежи со всех ног, через пять минут стреляю! А винтарь на версту бьет, так что бежи шибко!
Кузьма выскочил в калитку и помчался по обледенелой улочке, оскальзываясь и иногда падая. Фрол улюлюкал вслед, а потом выстрелил в воздух. Залаяли собаки, но никто не вышел из своих куреней. Только Латышев очнулся и сказал укоризненно:
– Мальчонку-то за что? Он по призыву, мы случайно встретились…
Фрол ударил его ногой в бок.
– Вставай, контра! С тобой особый разговор будет!
Они свели капитана к реке, вывели на лед и стали избивать прикладами так, что во все стороны летели красные брызги. Когда Латышев перестал шевелиться и ругаться, а мог только стонать, запыхавшиеся ревкомовцы перевели дух.
– Будя с него, – тяжело дыша, сказал Архип. – Кончаем контру!
Они перехватили винтовки наоборот – штыками вниз, и принялись остервенело
На сером, слоистом, припорошенном снегом льду осталось много красных пятен. Как будто серый пирог поспешили засыпать сахарной пудрой и присыпать ягодами зимней рябины. Ничего удивительного: и черные пригоревшие, и серые недопеченные пироги в охваченной смутой России украшали одинаково.
– Ну, пошли, что ли? – Архип потер отмороженные щеки и плюнул в мутную, растревоженную десятками водоворотов воду проруби, которая вновь, прямо на глазах, начинала схватываться. – Мороз-то вона как давит… А тут еще и ветер поднялся…
Кусочки старого льда, шуга и вновь намерзающие льдинки кружились в хороводе и перемешивались, словно чья-то невидимая рука складывала мозаику. Вдруг картинка получилась, и на Архипа глянула страшная дьявольская харя, которая строила рожи, подмигивала и высовывала длинный раздвоенный язык. Впечатление было таким сильным, что рука сама дернулась было перекреститься. Но Архип вовремя вспомнил, что он уже не замороченный попами и богатеями темный казак, а председатель ревкома, представитель нарождающейся власти и атеист. Поэтому креститься он не стал, а вытащил из деревянной кобуры маузер и пальнул в прорубь – вроде как опробовал обновку. Вода сильно всплеснулась, и харя исчезла.
– Дурак ты, Архип! – с досадой сказал Фрол. – Зачем редкие патроны жгешь? Где брать думаешь?
– Не боись, все возьмем, все у нас будет, – весело отозвался Архип. – Теперь новая жисть начинается…
Иван пожал плечами, поддерживая председателя, и все трое начали карабкаться по скользкой тропинке вверх.
Степан оторвался от окна.
– Слышь, Нюрка, по воду сегодня не ходи!
– Я Петьку послать собиралась, – буднично ответила жена. – А что ты такое удумал?
– Сказано, сволота, не ходить к проруби! – зло рявкнул хозяин. – Охфицера они туда бросили!
– А… Ну тогда ладно… Полведра есть, до завтра потерпим.
Красное солнце безразлично смотрело с низкого серого неба. Оно выполнило все свои обещания.
Часть восьмая
Налетчик Дорохов
Глава 1
Первое «дело»
Весна 1918 г. Ростов-на-Дону
Как всегда бывает на Дону, весна пришла внезапно и споро. Еще сошедший лед не успел доплыть до моря, а сочная трава выперлась из-под земли вдоль плетня и вокруг черной бани. Три курицы деловито клевали свежую зелень, а петух по очереди топтал кур. Степан Дорохов стоял в дверях куреня и, щурясь, смотрел, как петух ловко управлялся со своим небольшим гаремом.