Перстень Левеншельдов (сборник)
Шрифт:
Монс Силач не поднимает лоток для нового удара. Он встретился взглядом с глазами этого человека как раз в момент, когда удар пришелся тому по затылку, и эти глаза словно парализовали его. Он, не противясь, позволяет связать себя и увести.
И тут с быстротой молнии по ярмарке проносится слух: Монс Силач убил капитана Леннарта. Все узнают о том, что заступник погиб, защищая беззащитных женщин и детей.
И внезапно широкая площадь, где жизнь только что била ключом, затихает. Торговля приостанавливается, потасовка прекращается, у выпивох пропадает охота пить,
Странник Божий, друг народа умер, и люди скорбят о нем. Молча протискиваются они к тому месту, куда он упал. Он лежит, потеряв сознание, распростертый на земле, ран на его теле не заметно, но, видно, Монс Силач проломил ему голову.
Несколько человек осторожно поднимают его и кладут на брошенный великаном лоток. Они замечают, что он еще жив.
— Куда нести его? — спрашивают они друг друга.
— Домой! — отвечает грубый голос из толпы.
О да, люди добрые, несите его домой! Поднимите его на плечи и несите домой. Он был игрушкой в руках Бога, пушинкой, гонимой его дуновением. Несите же теперь его домой!
Эта раненая голова покоилась и на жестких тюремных нарах, и на снопе соломы в сарае. Дайте же ей теперь отдохнуть на пуховой подушке! Он терпел безвинно позор и мучения, его прогнали от дверей собственного дома. Он был бесприютным скитальцем, идущим по Божьему пути, но землей обетованной был для него всегда родной дом, двери которого Господь запер для него. Быть может, эти двери распахнутся теперь для того, кто умер, спасая женщин и детей.
Теперь он вернется в свой дом не бродягой и преступником в компании подгулявших собутыльников. Нет, теперь его принесут плачущие по нему люди, в чьих домах он жил, стараясь облегчить их страдания. Несите же его домой!
И они повинуются. Шестеро мужчин поднимают на плечи лоток, на котором лежит капитан Леннарт, и уносят его с ярмарочной площади. Народ перед ними расступается и замирает в молчании, мужчины снимают шляпы, женщины благоговейно склоняют головы, как в церкви при упоминании имени Господа. Одни плачут и утирают глаза, другие вспоминают, каким он был — добрым и веселым, набожным и всегда готовым помочь в беде.
Как только кто-нибудь из несущих капитана устает, тотчас из толпы выходит человек и молча подставляет плечо под лоток.
Вот капитана Леннарта проносят мимо того места, где стоят кавалеры.
— Пойду-ка я с ними и погляжу, чтобы его непременно принесли домой, — говорит Бееренкройц и покидает место у дороги, чтобы идти к Хельгесэтеру. Остальные кавалеры следуют его примеру.
Ярмарочная площадь пустеет, люди идут вслед за капитаном Леннартом в Хельгесэтер. Ведь нужно проследить за тем, чтобы его донесли до дома. Им уже не до покупок, забыты ярмарочные подарки для оставшихся дома ребятишек, не куплены молитвенники, остались на прилавках шелковые платки — мечта каждой девушки. Всем надо удостовериться, что капитана Леннарта принесут домой.
А в Хельгесэтере тишина, никто не выходит навстречу шествию. Снова барабанят кулаки полковника по запертой двери. Слуги отправились на ярмарку, а капитанша одна караулит дом. Снова, как тогда, она сама отворяет дверь.
И снова, как и в прошлый раз, она спрашивает:
— Что вам нужно?
Как и в прошлый раз, полковник отвечает:
— Мы пришли с твоим мужем.
Бееренкройц стоит спокойный и уверенный, как всегда. Она смотрит на него, потом на стоящих позади него плачущих людей с тяжелой ношей на плечах, на всю огромную толпу. Она стоит на ступеньках и видит сотни заплаканных глаз, которые со страхом смотрят на нее. Потом она переводит взгляд на мужа, распростертого на носилках, и прижимает руку к сердцу.
— Это его истинное лицо, — бормочет она.
Не говоря более ни слова, она наклоняется, отодвигает задвижку, распахивает настежь входную дверь и ведет их в спальню.
Полковник помогает капитанше разобрать двуспальную кровать и взбить пуховую перину. Капитана Леннарта укладывают на мягкую постель, на белоснежные простыни.
— Он жив? — спрашивает она.
— Да, — отвечает полковник.
— Есть надежда?
— Нет. Тут уж ничем не поможешь.
На минуту воцаряется молчание. И вдруг ее голову пронзает мысль:
— Неужто все эти люди плачут о нем?
— Да.
— Что же он для них сделал?
— Последнее из того, что он сделал: позволил Монсу Силачу убить себя, ради спасения женщин и детей.
Она снова сидит молча, погруженная в раздумье.
— Скажите, полковник, почему у него было такое лицо, когда он вернулся домой два месяца тому назад?
Полковник вздрагивает. Только сейчас, только сейчас он понимает, что случилось тогда.
— Это Йеста раскрасил ему лицо.
— Стало быть, я тогда закрыла перед ним дверь по милости кавалеров? И вы не боитесь держать за это ответ пред судом Божьим?
— Мне за многое придется ответить.
— Но это, верно, самый тяжкий изо всех ваших грехов.
— Да, и сегодняшний путь в Хельгесэтер — мой самый тяжкий путь. Впрочем, во всем этом виновны еще двое.
— И кто же они?
— Один из них — Синтрам, а другой — вы сами, кузина, ваша строгость. Я знаю, что многие пытались поговорить с вами о муже.
— Это правда, — отвечает она.
Потом она просит рассказать ей о пирушке в Брубю.
Он рассказывает все, что помнит, а она молча слушает. Капитан Леннарт все еще лежит без сознания. В комнате полным-полно плачущих, убитых горем людей, но никто и не думает просить их выйти. Все двери открыты, и во всех комнатах, в прихожих толпятся притихшие, удрученные люди.
Капитан кончает рассказ, и капитанша громко говорит:
— Если здесь есть кавалеры, прошу их уйти. Мне тяжело видеть их, сидя у смертного одра моего мужа.
Не говоря ни слова, полковник встает и выходит из комнаты. За ним идет Йеста Берлинг и еще несколько кавалеров, провожавших капитана Леннарта домой. Люди робко расступаются, пропуская пристыженных друзей.
Когда они вышли, капитанша попросила:
— Может, кто-нибудь из вас видел его в последнее время, расскажите мне, где он находился и что делал.