Перстень Люцифера
Шрифт:
Опять запнулся и надолго задумался.
– Я сейчас, я сейчас, Женечка. Одну секундочку...
Я так на стихах был помешан...
В очередной раз огласил лестничную клетку Охапкин, драматическим басом. Женька терпеливо ждала, замерев, словно опасаясь спугнуть рифму.
Охапкин в свою очередь тоже замер, в напряженном ожидании вслушиваясь в отзвуки собственного голоса, словно надеясь, что лестничная клетка вместе с эхом принесет вдохновение.
И лестничная клетка не обманула его ожиданий. Она отозвалась.
И Женька и Охапкин вздрогнули,
Я так на стихах был помешан,
что был я за это повешен.
Теперь я жалею, повешенный,
что был на стихах я помешанный
Они как по команде повернули головы вверх, и увидели общую картинку на двоих: через перила лестничной площадки помахивал им приветливо ручкой, свесившийся Реставратор, так и не одевший на свои цыплячьи кальсоны брюки.
Женька, рассмеявшись, помахала ему рукой, и побежала по лестнице вниз, на первый этаж.
А Охапкин бросился по той же лестнице, только вверх, с ревом:
– Во времена Пушкина и Лермонтова за это...
На что, перебивая. Реставратор возразил ему:
– Во времена Пушкина и Лермонтова, Охапкин, плохих стихов не писали!
Дверь на четвертом этаже поспешно захлопнулась. И вовремя, потому что тут же затряслась, задрожала. Это до нее добрался Охапки
– Открывай!!!
– Ревел он.
– Открывай, старый плут! Ты посмел оскорбить поэта в присутствии дамы! Открывай, цыпленок несчастный я тебе весь пух выщиплю!
Женька стояла на площадке первого этажа и улыбалась, слушая перепалку на четвертом. Она любила этих стариков. И знала, что они тоже любят ее, по-рыцарски, горячо и беззаветно. Такие по другому просто-напросто не умеют. И еще она совершенно точно знала, что они трогательно и бережно любят друг друга.
Глава восьмая.
Конец поисков? Беда. Время пошло...
Квартира, где до недавнего времени проживал Николай Пупкин, выглядела нежилой и нелюдимой.
Бывают такие квартиры, хозяева которых умерли много лет назад, а все время кажется, что вот прямо сейчас откроются двери, и войдут хозяева, и зазвенят голоса и смех в гостиной.
А есть такие, где человек вышел-то всего на минутку, а зайдешь и такое ощущение, словно здесь никто никогда не жил.
Квартира, в которую зашла Женька была как раз из этой категории. Она и при жизни Пупкина производила тягостное впечатление, а теперь и подавно. В таких квартирах невозможно чувствовать себя уютно, такие квартиры затаенно ожидают не прихода гостей, а их скорейшего ухода.
К тому же откуда-то тянуло плесенью и сыростью. Женька огляделась, нашла дырку в потолке, оставленную Перстнем, но в полу под этим местом дыры не было, значит кто-то все же Перстень нашел, в подвал он не укатился. Женька огляделась внимательнее, и нашла дырку, но в другом углу, и была она не прожжена Перстнем, а прогрызена.
– Ай, да Мышатник!
– присвистнула Женька.
– С кем это он сюда на встречу выползал? Чтобы Мышатник, да из норы выполз - это серьезная причина должна быть, просто очень даже серьезная... Неужели - Перстень?! Как же он на такое решился?! Вот это уже - беда!
Женька наклонилась к дырке в полу, и негромко похлопала в ладоши. Потом, сидя на корточках, терпеливо ожидая, она хмурилась, покусывала губу, и о чем-то напряженно думала...
Ждала она довольно долго, пока в темноте под полом кто-то закопошился, запыхтел. В дырку с трудом протиснулся Гадкий Мальчик.
– Вот, ты совсем бессердечная, послала меня в пасть к диким зверям, а они, мерзкие, прямо за пальчик меня укусили...
Гадкий Мальчик протянул Женьке пальчик. Та осмотрела его и сказала сурово:
– Ты хотя и Гадкий Мальчик, но надо быть мужчиной. Что за нюни из-за пустяковой царапины? И потом, мыши таких, как ты, просто так не кусают. Сам, наверное, их за хвосты таскал? Ладно, ты лучше расскажи, что там, в подвале, происходит?
Гадкий Мальчик зашептал, глядя в дырку круглыми глазами, и прижимаясь к Женькиным ногам:
– Не понял я толком, Женечка. Что-то неладное. Мышей там видимо-невидимо! Никогда столько не было. Злые такие, наглые. Это, наверное, оттого, что их много. И крысы появились. Их всех откуда-то Мышатник собирает. Не к добру это, Женечка, не к добру. И все новые подходят, все новые. Прямо толпами, стаями. И все про какую-то Корону говорят. Вроде как Мышатник у кого-то Корону собрался отобрать. И еще много говорят про Перстень...
– Ну, что же ты?!
– нетерпеливо прикрикнула Женька.
– Это самое главное! А ты все про мышей. Что про Перстень говорят?!
– Да я не успел послушать. Они там собрались толпой. Мышатник им что-то говорил и все про Перстень. Я хотел поближе подобраться послушать, а меня крысы заметили и погнались за мной. Еле убежал от них, спрятался около мусоропровода. И видел, как в Секретный Ход пробирались еще мыши и крысы. А еще Темнульки и Хромульки целой толпой прошли. А потом прискакал Черный Всадник на черном коне. Коня он отпустил, свистнул, конь превратился в ворона и улетел. А Всадник подошел к входу, осмотрел стену, очень рассердился, потом вытащил кирпич из стены и выбросил его, чуть меня не зашиб. Вот он, кирпич, принес я его на всякий случай. Посмотри, что на нем нарисовано...
Женька взяла кирпич в руки. На нем была выцарапана буква "М" и корона над этой буквой. Женька опять присвистнула:
– Дааа, дело хуже, чем я думала. Человек в черном, которого ты видел - это Всадник. Странно! Ему сейчас никак нельзя попадать в подвал к Мышатнику. Его надо остановить!
– Поздно, Женя. Он уже спустился туда, и он был очень-очень сердит...
– Это плохо. Не просто плохо, а очень-очень плохо. Он - Всадник, и ему может изменить выдержка, он не привык иметь дело с такой мелкой пакостью, как Мышатник и его слуги. Но без Перстня Всадник не уйдет, а Мышатник, судя по всему, решился... Кто бы мог подумать! Такая мелкотравчатая сволочь - и на тебе!