Перстень Парацельса
Шрифт:
Стоп! Вот оно!
Недалеко от Германа синеву неба нарушала отвратительной черноты туча, а прямо под ней таранил безупречный простор островерхий, лишённый растительности холм.
– Сюда?
Разумеется, сюда.
Лысая гора! Она – средоточие зла, а грозовое пятно – его отблеск на небеса. Тень зла! И Герман, Дон Кихот наших дней, должен избавить мир от скверны.
Вперёд!
Стремительный полёт. Ветер стегает по глазам так, что выступают слёзы, но это ерунда… Ерунда на фоне охвативших воина ощущений: Герман не любил выставлять чувства напоказ, но не сдержал восторженный вопль, пережив невероятно сладкое ощущение свободного полёта. Захотелось взмыть ввысь, в бездонность неба – как ракета! Захотелось покрутиться в чистоте неба, развлекаться фигурами высшего пилотажа. Захотелось радоваться невиданной свободе…
Но он осадил себя: сперва – дело.
Продолжил полёт к Лысой горе, а ещё через несколько секунд оглянулся, услышав шум хлопающих крыльев, и холодно прищурился, увидев трёх мчащихся на него чудовищ.
Больше всего они походили на древних летающих ящеров, птеродактилей, только крупнее и отвратительнее, оснащённые рогами и лапами с длинными острыми когтями. Их зубастые пасти скалились в мерзких ухмылках, а глаза пылали злобой – почти человеческой. В небе они выглядели неестественно, было непонятно, как такие здоровяки способны оторваться от земли, но летели быстро, и кожистые крылья рассекали воздух с резким свистом.
От нетерпения и желания поскорее напасть твари сбились в кучу, нарушили боевой строй, двое задели друг друга крыльями, потеряли ритм полёта, и это обстоятельство дало Герману дополнительный шанс. Воин планировал подпустить ящеров как можно ближе, затем резко взмыть вверх, используя своё преимущество в скорости и маневренности, и атаковать с высоты, но, столкнувшись, твари подыграли ему, одному птеродактилю пришлось уйти вправо, второй же сбросил скорость, беспорядочно захлопал крыльями, и Герман стремительно нырнул под него, проскользнул мимо страшных когтей, почти до рукояти вонзил меч в беззащитное брюхо зверя и потащил вперёд, распарывая врага, как набитый мусором мешок.
Небо огласил жалобный вой.
Выскочив из-под ящера, Герман взмыл вверх с разворотом – сам того не зная, выполнил полноценный иммельман и увидел красивое: распоротый враг камнем летит к земле, попутно бомбардируя её чем-то красным, а две другие твари растерянно мечутся вокруг, пытаясь сообразить, как именно они потеряли собрата.
– Учитесь! – в восторге завопил Герман, хотя, конечно, ничему он не собирался этих гадов учить.
Только убивать!
И ринулся в следующую атаку.
Второй монстр так и не понял, что случилось, и даже вряд ли ощутил страшный удар в основание черепа. Просто – раз! – и выключился свет. Причём навсегда. Атака сверху – одна из самых неприятных в воздушном бою.
Второй победный крик, второй вопль умирающей твари, вторая туша, ломающая ветви при падении к земле. Два – ноль в пользу Германа, но оставался третий враг, и расслабляться нельзя…
И не получилось.
Третий ящер знал цену времени в бою и набросился на Германа в то самое мгновение, когда воин праздновал победу. И должен был разорвать его, но в самый, в самый последний миг Герман ухитрился извернуться, сотворив совершенно невозможное сальто, и вместо смертельного удара когтём получил лишь мощный толчок, швырнувший его в сторону ближайших облаков.
Закувыркало так, что где там небо, где земля! Земля-небо-земля-небо-земля-небо! Сумасшедший вихрь сбил с толку, с ориентации, едва не заставил забыть о том, что в любой момент огромный ящер окажется на расстоянии удара, и тогда уж точно не спастись…
Но не заставил.
Герман шумно выдохнул и «выключил» полёт. И тут же рухнул вниз, к вершинам деревьев, рухнул, но перестал вертеться из стороны в сторону и в самом деле избежал следующего выпада подоспевшей твари.
Ударился о ветки, вновь «запустил» полёт, остановился, ухватился за толстый сук и замер, тяжело дыша. Ящер тенью скользнул над головой, высматривая, куда упал воин, развернулся и пошёл на снижение.
– Я здесь, придурок, здесь!
Герман взмахнул рукой, привлекая внимание разъярённой твари, убедился, что замечен, и стал медленно спускаться к земле… И рассмеялся, увидев, что враг попал в заботливо приготовленную ловушку.
Здесь, в чаще, среди могучих стволов и переплетения толстых ветвей, размеры ящера играли против него: тварь не могла повернуться, с трудом взмахивала крыльями, выглядела неуклюжей, как слон в посудной лавке – и была такой! – а маленький на её фоне Герман мгновенно заполучил огромное преимущество.
Атака!
Герман ловко избежал удара лапой, ушёл птеродактилю за плечо, обогнул крыло, вновь вернулся и вонзил меч точно в сердце врага.
И быстро отлетел в сторону, не мешая твари падать на землю.
Победа!
Смрадные гады сдохли, мир сделался чище, и сквозь бурную радость от виктории пробилась ясная и яркая мысль:
«Это твоё призвание, воин! Это твоя жизнь…»
Бранделиус не мог покинуть кресло – исходящая из камня энергия проходила сквозь мастера церемонии, навсегда скрепляя его с инициируемыми людьми, и Парацельс не рекомендовал мастеру менять местоположение, – однако это обстоятельство не мешало Антону внимательно следить за происходящим.
Для постороннего глаза, правда, и следить-то было не за чем: шесть человек валяются в креслах и на подушках, дыхание спокойное, позы расслабленные, естественные и очень вольные. С виду – спят. Или ловят кайф. Или загипнотизированы до потери ориентации. Другими словами, на что тут смотреть? Тем более – внимательно.
Но Бранделиус знал, на что.
По редким вздохам и едва уловимым всхрипам, по незаметному подрагиванию пальцев и век, по играющим уголкам губ и редким сменам поз Антон пытался читать происходящее за пеленой церемонии, силился узнать, а точнее, угадать, кто и каким вернётся в реальный мир из тех увлекательных странствий, которые они сейчас переживали.
И которые вцепились в них, податливых и ничего не понимающих, чтобы изменить навсегда.
Когда ты смотришь в бездну, бездна смотрит в тебя…
А эти шестеро в неё не смотрели – они в бездну нырнули. Растворились в ней в надежде измениться. В желании измениться. Но они не знали, какую цену придётся заплатить за прикосновение к Неизведанному.
За невероятную силу, которую каждый из них обретёт.
– Парацельс… – прошептал Бранделиус, разглядывая своих будущих рабов. – Ты ведь меня не подведёшь, правда? Твой рецепт сработает, и я обрету власть. Настоящую власть…