Перстень с трезубцем
Шрифт:
– Никогда.
– А господине Мартинуцци?
– Что-то припоминаю, по-моему, они встречались с моим отцом.
– Это одно и то же лицо. У твоего отца и Мартинуцци, были какие-то совместные дела?
– Михал, я ничего об этом не знаю, ты спроси у моей мамы, она должна больше знать. И еще, спроси у нее о бароне Вадаше, она должна что-нибудь о нем слышать. Родной, если можно, у меня к тебе есть еще вопрос.
– О чем ты? Конечно, задавай.
– Может это не мое дело, но мне бы хотелось знать, как ты поступаешь с пленными, турецкими воинами?
– Тебе кто-то сказал, что я их держу в плену или это твое предположение? – ответил он вопросом на вопрос.
– Нет, не беспокойся, никто мне не говорил, просто я слышала от разных людей, что некоторые господа держат турок в плену.
– У меня на рудниках работает несколько турок, кроме них, там находятся отъявленные негодяи, по шее которых, «плачет» веревка. Я бы мог отпустить басурман на родину, но не хочу.
– Ты опасаешься, что они наведут на тебя военных.
– Не только поэтому, существует другая, более серьезная причина, держать их в неволе. Османские головорезы, захватывающие нашу землю: сотнями, тысячами угоняют людей в рабство. Сколько погибает детей, женщин, стариков, пока их не доставят на невольничьи рынки. В чем провинились эти люди, за что их убивают невинными? Османским правителям проще всего, прикрываясь войной, истреблять население на нашей земле. Конечно, я бы мог вешать их, как собак, иногда я так и поступаю с турками. Но есть простые воины, попавшие в плен, я стараюсь отпускать их, если конечно, они сдаются.
– Может лучше обратить их в нашу веру, как ты поступил с Керимом и другими пленными. В городке уже живут несколько семей турецкой национальности.
– Ты считаешь, я не должен держать их в неволе?
– Михал, решать тебе, если ты хочешь услышать мое мнение, то ты знаешь мое отношение к рабству, я против этого. Если ты поступишь с пленными справедливо, отпустив их, то на небесах тебе зачтется, – улыбнувшись, она добавила, – и на земле тоже.
– Хорошо Этушка, я так и поступлю, но не сразу и возможно не буду в дальнейшем использовать турок, как рабов. А сейчас мне пора.
– Будь осторожен, мой милый. Не забывай, что у тебя будет ребенок, а ему нужен отец.
Граф обнял на прощание жену и, отстранив слегка, сказал:
– Теперь я буду помнить об этом каждую минуту, нам есть, для кого жить. Я люблю тебя, моя лебедушка.
Михал вскочил на коня и, махнув своим людям, поскакал в противоположную сторону склона. Небольшой отряд разделился на две части, одни припустили за графом, а оставшиеся, обступив полукольцом графину, сопровождали ее до самого замка.
Глава 13.Что таилось в статуэтке Золотого орла?
Досада брала на турок, слезы горечи жгли изнутри при виде замка или вернее того, что от него осталось. В памяти графини Жомбор сохранилась последняя картинка, когда она покидала Черный коршун через тайный ход. Тогда комнаты и галереи блистали великолепием, двор был чистым, ухоженным. Каменные стены вымыты и очищены от зеленой плесени, замок был похож на сказочное творение. А теперь что? Во что его превратили турецкие захватчики?! За обидой последовала злость и ярость.
Разграбленный турками Черный коршун теперь походил на мрачную, неухоженную и зловещую обитель. Мусор и конский навоз разбросаны по всей площади, во многих окнах отсутствуют стекла. В главной башне выбиты витражи, заказанные в свое время отцом во Флоренции. А где вся амуниция и доспехи, которые были развешаны и расставлены в главной зале? Венецианские зеркала, некогда украшавшие спальную комнату Ребеки, были похищены. Шкафы, сундуки, кресла, столы, были поломаны или перевернуты. Шторы, портьеры из шелка, а кровать под балдахином? Варвары! Изрубили саблями всю постель, как будто она в чем-то виновата.
С содроганием смотрела графиня на церковный собор. Турецкие захватчики надругались над христианской верой, превратив поначалу собор в конюшню, а затем переделали в мечеть.
Ребека с нетерпением направилась к угловой башне, через которую когда-то лежал путь к сокровищам Жомбора, но на ее месте обнаружила одни развалины. На площадке перед башней навалена груда камней и осколков скальных пород. Видимо Алишер-паша отдал приказ расчистить вход в подземелье, и нанятые люди сваливали мусор прямо на площади. Первый взрыв, произведенный гайдуками, был настолько сильным, что обрушил не только своды подземного хода, но и саму скалу, завалив при этом проход в основное помещение. Второй же взрыв подорвал основу угловой башни, и она всей массой обвалилась внутрь и таким образом «похоронила» под развалинами сокровищницу.
Отдав распоряжение слугам, Ребека направилась в главную башню-донжон. Она спустилась в подвальное помещение и зажгла факел. Пройдя по нескольким коридорам, графиня спустилась по ступеням еще ниже и оказалась в просторной комнате, напоминавшей по виду камеру для пыток. Так и было на самом деле: здесь когда-то пытали людей и проводили жестокие допросы. Остались целыми страшные орудия пыток: дыба, железное кресло, на котором зажаривали людей заживо, цепи, вмонтированные в стены и разные приспособления для «развязывания языков». Она посветила на пол и заметила бурые, засохшие пятна в стоках, выдолбленных в каменном полу. Это была засохшая людская кровь.
Она вспомнила, как сама не раз была свидетелем пыток, отец приводил ее сюда, чтобы она смотрела и «матерела» при виде кричащих и корчившихся от боли людей: молодых парней, девушек, мужчин и женщин, а то и детей. Ребека перекрестилась несколько раз и при этом прочла молитву за упокой их душ.
Всплыла в памяти страшная картина, когда пытали отца семейства, который не хотел говорить графу Жомбору о людях, посетивших тайно крестьянина. Тогда на дыбе растянули его десятилетнего сына, порвав связки и жилы. Отец не вынес его душераздирающих криков и признался, что это были люди, пришедшие с гор, то есть – разбойники. На самом же деле это были повстанцы-гайдуки. Он снабжал их пищей и делился кое-какими сведениями о положении господ-помещиков. В тот же день крестьянина, его жену и двух детей казнили по приказу Жомбора. Но на удивление графа, младший сын замученного крестьянина, чудом остался жив и выбрался на волю. Обо всем, что он видел в подземельях, мальчик рассказал в деревне, где жил и тогда главенствующие люди в селении направили посыльных к воеводе-князю, но откуда простым людям было знать, что граф Жомбор и князь, были заодно. Многие помнили крестьянское восстание в 1514 году и один только намек на сочувствие или приверженность к вольнодумным людям пресекался жестоко.
Потайной ход, которым сын крестьянина выбрался из крепости – вот что интересовало Ребеку. Ни отец, ни стражники не могли понять, как ему удалось вырваться, а молодая графиня тогда из любопытства, превозмогая тошноту и брезгливость, через потайную дверь пробралась в подземелье. В нем были замурованы трупы умерщвленных людей. Сколько их было, не мог сказать даже главный мучитель – «Шруз». Барон Вадаш Гаспар порекомендовал в свое время графу Жомбору жестокого экзекутора, бежавшего из Германии, в которой к тому времени произошла страшная, крестьянская война. Шруз был преданным и отъявленным палачом, говорили, что он начинал свою деятельность у Рейнского епископа и отправил к предкам не одного еретика: пытая, сжигая бедных людей и выламывая им кости. После захвата турками замка Черный коршун, Шруза тайно переправили в Австрию под покровительство барона Вадаша Гаспара.