Перстень Сварга
Шрифт:
Занимаясь лошадьми, Олея исподволь оглядывалась по сторонам, отыскивая взглядом Бела. Где же он? Сейчас вокруг постоялого двора было достаточно шумно: отъезжал какой-то большой обоз, на его место готовились встать пара обозов поменьше. Обеденный зал был заполнен, можно сказать, под завязку: тут и обозники, и охранники, и просто проезжающие… Вон, даже подъехала пара карет - высокородные решили перекусить в дороге, а заодно и немного отдохнуть от полуденного зноя. Мимо гонят большое стадо овец, неподалеку от постоялого двора находится несколько крестьянских телег - эти, похоже, привозят сюда овощи или муку. А, вот и Бел! Разговорился с одним из тех селян, вон, они вдвоем даже на телегу присели, нашли общую тему для разговоров. Вообще-то, насколько Олее помнится, здешние крестьяне не очень благоволят к проезжающим, и в беседы с ними стараются не вступать, но сейчас Бел сумел каким-то образом разговорить хмурого мужика. Интересно, о чем у них идет речь?
Прошло не менее получаса, а то и больше, когда, наконец, Бел вместе с селянином подошли к Олее, вернее, к тем старым лошадкам, которые сейчас понуро стояли у коновязи. Мужичок первым делом поглядел зубы лошадей, осмотрел их ноги, затем критическим взором окинул самих лошадей. Несмотря на хмурое лицо селянина, Олея заметила, что он с трудом сдерживает довольную улыбку и едва ли не дрожит от радостного предвкушения, какое всегда бывает не только перед хорошим, но и перед неожиданным приобретением. Недаром узловатые пальцы мужчины нежно, и в то же время по-хозяйски поглаживают шкуры лошадей.
Женщина почти не удивилась, когда он согласно кивнул головой, поклонился Белу, и забрав под уздцы обеих лошадей, повел их прочь. И хотя этот человек шел не торопясь, как и положено справному хозяину, но Олея понимала, что тот едва сдерживается, чтоб не припустить отсюда со всех ног - мужик все еще не может поверить своему счастью и оттого всерьез опасается, как бы бывший хозяин этих лошадок не передумал и не попросил их назад.
– Поясни, в чем дело?
– спросила Олея, наблюдая, как мужичок, дойдя до своей телеги, стал привязывать к ней повод одной из лошадей, а повод второй лошади сунул в руки парнишки лет четырнадцати. Судя по внешности, это сын того мужика, только вот вид у мальчишки при виде двух коней стал донельзя ошарашенный.
– Я наших старушек пристроил!
– пояснил Бел.
– Это я уже поняла, только вот мне не ясно, почему ты отдал их именно этим людям? Или ты все же их продал?
– Ну, можно сказать и так… - усмехнулся Бел.
– Только вот взял не деньгами, а кое-какими сведениями. Что, уходим?
– А этот… - Олея смотрела за тем, как мужичок едва ли не нахлестывал свою лошадь, стремясь как можно быстрей покинуть постоялый двор.
– Он за нами не пойдет?
– Не смеши меня. У мужика в голове одно: как можно быстрей убраться из поселка, добраться до дома, и загнать под крышу лошадей, свое нежданное приобретение. Это батрак, человек пусть не из голытьбы, но бедный. Обратила внимание, какая старая лошадь запряжена в его телегу? Я просек это первым делом, и именно оттого к тому крестьянину и подошел. Между прочим, по возрасту она куда старше наших лошадей, а ведь эта старая кляча - все его богатство. Хозяин после уборки урожая дал ему расчет, и вновь позовет на работу только весной, а ведь до того времени этому человеку чем-то надо жить. Вот мужик и хватается за всякую работу, лишь бы семью прокормить. Зато теперь ему будет куда легче, да и в глазах односельчан он чуть возвысится. Не сомневайся, он об этих лошадках позаботиться. Считай, что это у него теперь новые кормильцы.
– Но ведь ему надо будет как-то объяснить перед соседями появление на своем пустом дворе даже не одной, а сразу двух лошадей!
– Не сомневайся, объяснит в лучшем виде. Скажет, что приобрел их на то, что скопил своим трудом за долгие годы, а что купил сразу двоих - так продавали сравнительно дешево, вот и не удержался! Односельчане поверят: иногда проезжающие, и верно, совсем недорого продают старых лошадей, и некоторые местные счастливцы покупают их вполцены, а то и еще дешевле. В общем, тут уж кому как повезет. Но вот в том, что он нас никогда не выдаст, и на своем будет стоять до конца - в этом можно не сомневаться: расставаться с лошадьми крестьянин не станет ни за что на свете… Все, поехали, время дорого, а не то мы с тобой и так здесь задержались куда дольше, чем я рассчитывал.
– И куда мы направимся?
– Пока прямо по дороге, а потом свернем.
На новых лошадях беглецы проехали не менее десяти верст, а потом свернули в сторону, на узкую грунтовую дорогу, почти тропинку. Снова Олее вспомнился Кварг: он, в отличие от них, в свое время продолжал свой путь прямо, никуда не сворачивая. Увы, если у тебя погоня на хвосте, то прямой путь далеко не самый безопасный.
И Бел, и Олея - оба чувствовали себя достаточно неуютно среди пустого поля, а уж если учесть, что местность вокруг была совершенно ровная, то они были, можно сказать, просто как на ладони. По той неширокой дороге им пришлось проехать довольно далеко, пока, наконец, оба не поняли, что сумели уйти от чужих глаз. Хотя это еще как сказать - ушли… Любой стражник (так же как и простой селянин) обратит внимание на двух одиноких всадников, которым непонятно что нужно на обширных полях чужой страны, а такое запоминается. Чужакам нечего делать в этих местах, и каждому из беглецов было понятно, что на этих ровных скошенных полях им никак не укрыться. Так поневоле и вспомнишь добрым словом постоянные холмы, которые так действовали на нервы людям в тех странах, которые они уже проехали.
– Бел…
– Я все понимаю, самому не хочется светиться среди пустого поля. Нам надо проехать еще пару верст, и вот уже там начнется что-то вроде узкой лощины. Так получилось, что земля в той лощине совсем неплодородная, чуть ли не одна глина, и оттого там нет ни садов, ни пашни, да и пастбище устраивать неудобно. Зато для нас с тобой - самое милое дело.
– Это все тебе тот селянин сказал?
– Да. Конечно, нам с ним стоило бы посидеть за стаканчиком вина, и вот тогда я бы у него выспросил едва ли ни о всех местах в Байсине, где тот мужик бывал хоть однажды, но, как ты понимаешь, с теми деньгами, что еще остались у нас в кошельке, по постоялым дворам особо не разгуляешься. Впрочем, по этому поводу расстраиваться не стоит: наш новый друг понял, что мне требуется, и рассказал о здешних краях все, что знает.
– Не обманул?
– А зачем? Сделка честная, все должно быть без обмана. Я знаю таких людей, как этот мужик. Скорей всего, он не умеет ни читать, ни писать, но основы крестьянской порядочности и основательности заложены в этого человека с детства. Да и незачем ему обманывать, все одно тут вблизи нет ни стоянок военных лагерей, ни больших имений, то есть ничего из того, что может относиться к государственной тайне, и за разглашение чего ему может попасть в будущем… Так, теперь сворачиваем сюда, на эту тропинку.
– Тропинку? Да ее ж почти не видно! Так, стежка какая-то!
– И хорошо, что не видно. Если ехать и дальше по той дороге, с которой мы сейчас будем сворачивать, то через несколько верст окажемся в небольшом селении, а нам, как ты понимаешь, лишний раз не стоит показываться на глаза хоть кому-то в этих местах. К тому же, если свернем здесь, то здорово срежем путь, и вскоре дойдем до лощины.
– Да, похоже, разговор у тебя с тем селянином был долгий и обстоятельный.
– Извини, но чтоб получить на халяву двух лошадей - за это можно и расстараться, выложить все, о чем тебя просят, а заодно добавить и все то, что знаешь..
И верно, вскоре беглецы подъехали к небольшому обрыву. Неизвестно, что имел в виду Бел, говоря о лощине, только сейчас перед людьми оказалось что-то вроде неглубокого, но довольно широкого оврага, поросшего кустарником, причем этот овраг уходил куда-то вдаль, то расширяясь, то вновь сужаясь. Такое впечатление, будто этот глубокая трещина на теле земли.