Первая Галактическая (сборник)
Шрифт:
Опережая залпы бортовых орудийных комплексов и старт истребителей прикрытия, они на огромной скорости «перепрыгнули» флагман ромбовидного построения и… очутились внутри замкнутого крейсерами периметра, на миг оказавшись в зоне, куда не могло стрелять ни одно орудие землян.
Вадиму казалось, что он готовился к этой секунде всю свою жизнь.
Его противоперегрузочное кресло, специально смонтированное для этой операции, уже отъехало назад и частично погрузилось в пол — настолько велика была действующая на пилота перегрузка.
— Огонь! — исторг он торжествующий хрип.
Это был не бой — сплошное, презирающее какие–либо законы сумасшествие.
Семь шаттлов, вторгшиеся в зону перекрестного огня четырех крейсеров, одновременно озарились вспышками выстрелов и ослепительными факелами от работы тормозных двигателей.
Они не собирались проскальзывать ниже, выходя из зоны перекрестного огня вражеских кораблей!
Резкое торможение заставило хрустеть и стонать корпус штурмовика, у Вадима начали вытягиваться щеки и отекать черты лица, но это длилось три–четыре секунды, потом с зубовным скрежетом подломился один из амортизаторов противоперегрузочного кресла, и с этим звуком Нечаев пришел в себя, вынырнув из короткого беспамятства, вызванного запредельной перегрузкой.
Семь маленьких кораблей продолжали интенсивно тормозить, полыхая огнем носовых орудий; зримые снарядные трассы впивались в броню четвертого, замыкающего ромбовидное построение крейсера, шаттлы стремительно неслись на него, и теперь даже слепцу было понятно, что, отстреляв весь боекомплект, они попросту нырнут под брюхо космического левиафана, чтобы, проскользнув под ним, вырваться в открытый космос за кормой эскадры.
В этот миг вторая группировка шаттлов, которой командовал Дорохов, уже достигла апогея баллистической траектории и начала рушиться во внутреннюю зону образованного крейсерами периметра, в точности повторяя маневр эскадрильи Нечаева.
Это было не сумасшествие, а математически выверенный расчет, который вольно или невольно приводил к роковому результату. В тот момент, когда носовая надстройка четвертого крейсера брызнула, наконец, осколками брони, выпуская в космос мутное облако декомпрессионного взрыва, достаточно затормозившие корабли Нечаева вдруг начали боевой разворот, демонстрируя, что не собираются уходить из теснины, замкнутой корпусами четырех исполинов.
Бой внезапно вышел на уровень психологического поединка.
Первым не выдержал расчет одной из батарей ПКО атакованного крейсера, и его орудийно–лазерные комплексы разрядились в запретную зону, целя по шаттлам, столь нагло и стремительно атаковавшим их корабль.
Это было все, чего добивались Нечаев и Дорохов, разрабатывая свой попахивающий самоубийством план.
Они знали, что в тесных орудийных башнях сидят люди, чья выдержка также имеет свой предел, и вот этот предел был пройден: пространство между флагманом земной эскадры и тремя другими крейсерами внезапно превратилось в библейский ад… На фоне черноты космоса в тесном, не превышающем сотни километров, промежутке в одну минуту сконцентрировались такие энергии, что вакуум, который и так нельзя считать абсолютной пустотой, совершенно утратил свою физическую природу.
Космические истребители противника, выброшенные стартовыми катапультами строго «вверх», оказались на солидном удалении от главного места событий. Теперь они, совершив боевое перестроение, разделились на две группы и ринулись вниз, в узкий зазор между исполинскими крейсерами, пытаясь осуществить перехват атакующих штурмовиков, но на самом деле их маневр только добавил хаоса в происходящее.
Новые учебники боевой навигации и космических построений будут написаны на примере этого боя, но ни один из его участников не задумывался сейчас над этим…
Штурмовики двух эскадрилий Кьюига, как и было запланировано, ринулись в разные стороны, словно две стайки вспугнутых птиц, не атакуя конкретные цели, а поливая бешеным огнем из боковых орудий обшивку вражеских крейсеров…
Теперь уже никто не управлял боем, каждая орудийная башня жила своей собственной жизнью: четыре крейсера озарились множественными вспышками лазерных разрядов и ракетных запусков, сделав этот миг роковым для всей эскадры, — орудийно–ракетные комплексы разрядились в запретную для ведения огня зону, и большинство попаданий пришлось не на маленькие, дерзкие корабли, а на броню своих же крейсеров.
— Дима, выходим из боя!
Вадиму казалось, что он орет в коммуникатор, но на самом деле его горло, сдавленное непрекращающимися перегрузками, выдавило лишь сипящее подобие звуков…
Космические скорости, при относительно небольших расстояниях между материальными объектами, способны свести с ума, полностью дезориентировать пилота, обучавшегося неторопливым, степенным маневрам стыковки с грузовыми кораблями, но Нечаев уже побывал в плену подобного шокового эффекта, и теперь, преодолев потенциально опасный участок, он несколькими импульсами торможения окончательно сбросил рискованную скорость машины, а его взгляд за доли секунды успел охватить всю панораму окружающего космоса.
Нужно было обладать железными нервами, чтобы адекватно воспринять реальность: его штурмовик стремительно скользил в узком коридоре, образованном корпусами двух титанических крейсеров. На фоне кипящего от разрывов и лазерных лучей пространства Вадим успел заметить разворачивающиеся в его сторону орудийно–ракетные комплексы, падающие сверху силуэты истребителей прикрытия, разлетающиеся во все стороны обломки, принадлежность которых уже невозможно было опознать…
Разум отказывался постичь истинное количество выплеснутой в космос фотонной и кинетической энергии, — с данной задачей едва справлялся бортовой компьютер, хаотично меняющий на мониторах десятизначные числа, отражающие суммарные мощности одновременного залпа лазерных и орудийно–ракетных комплексов четырех крейсеров Земной армады.
Для человеческого восприятия все выглядело проще и страшнее: рубиновые лучи резали мрак ослепительными росчерками, снаряды вакуумных орудий летели сплошной стеной, в эфире смешались восторженные возгласы и предсмертные выкрики, но суть явления крылась уже не в отдельно взятых человеческих судьбах, а в роковой тактической ошибке, которую флот Земного Альянса, да и все другие формирования космического базирования в будущем канонизируют в учебниках: построение крейсеров оказалось слишком тесным, а перекрестный огонь сотен орудийных и лазерных установок, ведущийся по мелким, быстролетящим целям, нанес урон прежде всего своим же кораблям.