Первая Галактическая (сборник)

Ливадный Андрей Львович

— Хорошо… — Вадим смирился, чувствуя, что действительно испытывает голод. — Ответь мне на последний вопрос, Хью: ты считаешь, что их наступление возможно остановить?

— С точки зрения математической вероятности, нет, — ответил дройд. — Но об этом судить не мне. — Он секунду помолчал, а потом добавил: — Странный парадокс, Вадим… По своей конструкции я совершеннее и крепче, чем ты, но зачастую люди могут сделать то, что для машины невозможно. Я не понимаю, как такое происходит.

Глава 8

Зона старых укреплений

в районе разделяющего

материки пролива

Раннее утро над Кьюиганской степью…

Багряное солнце едва проклюнулось у горизонта, еще видны наиболее яркие звезды на побледневшем небе, туман, поднимаясь из ложбин между холмами, выползает на бескрайний простор, заросший причудливым смешением целинного травостоя.

Здесь мирно сосуществуют растения далекой Земли и Кьюиганской сельвы, степь кажется ровной как стол, лишь кое–где поросль кустарника обозначает узкие ложбины, да темнеют крутыми склонами несколько разветвленных оврагов.

По смешению трав и неестественной ровности протянувшегося до горизонта простора можно сделать легкий и правильный вывод: знаменитая степь Кьюига — создание рук человеческих…

Но если присмотреться к волнующемуся под утренним ветерком травостою, то внимательный взгляд обязательно заметит, что недалеко от побережья среди высокой травы тут и там торчат насквозь проеденные коррозией, брошенные остовы планетопреобразующих машин.

Кто оставил их тут и почему?

Чтобы дать ответ на данный вопрос, нужно обратиться к истории заселения планеты Кьюиг.

Эта история уникальна тем, что три колониальных транспорта, независимо друг от друга, по прихоти аномалии космоса были отторгнуты в трехмерный континуум именно в системе данной звезды, вокруг которой обращалась планета с кислородосодержащей атмосферой.

Естественно, учитывая малый автономный ресурс колониальных транспортов, сразу после выхода в трехмерный космос и разведки планет системы все три корабля совершили посадку, избрав для этого один и тот же мир.

Первые два корабля появились тут четыре века назад, с небольшим временным разрывом в несколько лет, то есть они сели почти одновременно.

Три материка планеты предполагали определенный выбор места посадки: один, расположенный в северных широтах, явно не годился для заселения, там было холодно и большую часть суши сковывал панцирь льда. Два других материка лежали южнее, ближе к зоне экватора. Когда–то, в доисторические времена, они явно были единым участком суши, который раскололся на две неравные части вследствие тектонических потрясений планетной коры.

Два пригодных для жизни материка разделял узкий пролив, с обеих сторон окаймленный цепями холмов.

Четыреста лет назад два колониальных транспорта, не имевшие взаимного контакта друг с другом, совершили посадку на два разных материка. Так на поверхности планеты начали свое развитие два автономных человеческих анклава, которые в борьбе за выживание пошли разными путями развития.

Те колонисты, к потомкам которых причислял себя Вадим, с первых дней колонизации сумели организоваться в сплоченную общину и удержать коллективными усилиями высокий уровень технических знаний. Они использовали всю привезенную на борту колониального транспорта технику, чтобы создать вокруг зоны посадки очаг земной жизни, и, в конечном итоге, выстояв первые годы противоборства с местной биосферой, начали успешное развитие, постепенно продвигаясь от зоны высадки к периферии материка.

Второй транспорт, который спустя несколько лет совершил посадку на меньший по размерам материк, доставил на своем борту людей не таких целеустремленных, к тому же высадка на планету Прошла неудачно: в момент касания поверхности яйцеобразная часть корабля, содержащая в себе криогенные залы со спящими людьми и грузовые палубы с техникой, была повреждена, — корпус колониального транспорта раскололся и деформировался, произошел сбой энергоснабжения криогенных залов, и, пока малочисленный экипаж основного модуля боролся за целостность установки термоядерного синтеза, автоматика жизнеобеспечения, оценив степень ущерба бортовых систем, начала процесс экстренного, непланового пробуждения колонистов.

Взорам людей, только что очнувшихся от сверхглубокого сна, предстала безрадостная картина: они находились на чуждой планете, их корабль, расколовшийся на несколько частей, явно уже не мог выполнить функции первоначального убежища, большая часть техники пришла в негодность или оказалась недоступной из–за сильной деформации переборок и палуб.

Атмосфера чуждой планеты, ворвавшись через разломы в корпусе, смешивалась с воздухом корабля, системы безопасности, не умолкая, сообщали о повреждениях и обнаруженных экзобиологических микроорганизмах, что приводило растерянных и подавленных людей в состояние паники.

Те, кто не заболел и не умер в первые недели после катастрофической посадки, все же сумели извлечь часть оборудования из поврежденного корабля и погасить его реактор. Ни о каких глобальных машинных преобразованиях зоны посадки уже не могло быть и речи.

Из трехсот тысяч уцелела едва ли четверть, чья иммунная система сумела справиться с внезапной атакой чуждых микроорганизмов. Эти люди, ослабленные болезнями и лишениями, не захотели оставаться подле зловещего места крушения. Здесь все напоминало о трагедии, не было сил даже на то, чтобы предать земле тела погибших, — этим занимались машины, а люди, образовав небольшие группы, сформированные по случайному принципу, решили уходить прочь от обломков колониального транспорта в надежде вернуться сюда позже. Поделив между собой извлеченные из корабля припасы и технику, они углубились в сельву, где начали Новую жизнь в окружающих влажных зарослях, схожих с давно исчезнувшими на Земле джунглями…

Шли годы, складываясь в десятилетия, и в очаговых поселениях появились первые дети. Люди, сохранив толику знаний, постепенно приспосабливались к местной биосфере.

В этих условиях вновь включились дремавшие до сих пор эволюционные процессы Словно время обратилось вспять, и для старшего поколения людей, покинувших урбанизированные города–муравейники истощенной прародины, вновь началась борьба за выживание вида, где побеждал сильнейший. Они понимали, что влажная сельва полна нераскрытых еще опасностей, и потому, используя спасенную с места крушения колониального транспорта аппаратуру, старались уберечь своих детей от воздействий экзовирусов, проводя эксперименты с местными животными, у которых они позаимствовали некоторые специфичные приемы работы иммунной системы, и на генном уровне привили их своему потомству…