Первая История про Юлю Первую
Шрифт:
Когда бывшие белые вороны, фыркая и отряхиваясь, вылезли наконец из канавы, воронье сидело вокруг на земле, на кустах и на деревьях, почти закрывая собой всю зелень травы и листьев.
– Ну вот, теперь вы - как все!
– удовлетворенно заявил вожак.
– Поздравляю! Клевать не будем, - каркнул он уже своей стае.
– Вперед, друзья, на большую помойку!
– и тут же все вокруг зашевелилось, радостно закаркало и замахало крыльями. На мгновение показалось, что это сами деревья замахали большими серыми листьями и поднялись в воздух. Но нет, уже через секунду-другую стало ясно, что это только взлетало,
– А как это... их уже - на помойку?
– не поняла Юля.
– Да нет, это же вороны! Кормятся они там, понимаешь, ответил ей, отдуваясь, дядя Пихто.
– Да ну!
– радостно подпрыгнула Юля.
– Давай за ними, пока они еще совсем не улетели! Я так есть хочу...
– А ты дохлятину как будешь склевывать - с головы или с хвоста? - спросил ее дядя Пихто.
– Бр-р-р, - запнулась тут же Юля.
– А в отбросах как лучше рыться - клювом или лапой?
Юля сникла и, помолчав, сказала:
– Ну вот, совсем аппетит отбил, - но почти тут же добавила: - А есть все-таки хочется.
Они выбрались на большую кочку, уселись на солнышке и посмотрели друг на друга. И почти одновременно оба воскликнули:
– Так мы уже не белые!
16. Входная Загадка
Подсохнув на кочке, Юля и дядя Пихто перешли под стоящее рядом дерево и уселись в его тени отдохнуть и подумать. Все время в кого-то превращаться им уже надоело. Но наконец-то, перестав быть белыми воронами, они снова могли стать самим собой - ну, или еще кем-то. И после только что пережитого оба они хотели поскорее перестать быть воронами - какого бы то ни было цвета. Но в кого именно им теперь превращаться? Это надо было обдумать и обсудить.
– Послушай, а кто живет в этом городе?
– Юля кивнула головой в сторону стоявших неподалеку городских ворот.
Дядя Пихто почесал лапой за ухом и сказал:
– Это город э-э-э... герцога Томата!
– А...
– начала было Юля.
– Да-да, называется город Томатбург, тот самый двухголовый Пом-и-Дор приходится здешнему герцогу троюродным братом - или братьями. Скверный Компост хочет этим воспользоваться и объявить Пом-и-Дора законным повелителем Томатбурга, свергнуть герцога и посадить его в теплицу, тьфу, в темницу, - поспешил объяснить ей все дядя Пихто.
– Да нет, я только хотела узнать, - перебила его Юля, там кто - мыши или помидоры, или еще кто-то живет? У вас тут всякое бывает... Если мы туда пойдем, кем нам надо становиться?
– Пожалуй, нам в любом случае надо становиться людьми, вздохнул дядя Пихто и снова почесал лапой за ухом.
– А город этот - как город. Живет там, кто хочет. Ну, и кто может, конечно.
Тут до них долетел какой-то очень вкусный и знакомый запах. Где-то совсем недалеко, за городской стеной, варилась еда. Они оба вздрогнули, переглянулись - и через мгновение грязных ворон под деревом уже не было. Юля превратилась опять в саму себя и была в той же одежде, что и накануне утром, и даже ничуточку не грязная. А дядя Пихто стал невысоким рыжим человечком в кедах, джинсах и клетчатой рубашке, а... Да, у рубашки было четыре рукава, и все они были при деле, то есть в каждом было по руке. Двумя руками он схватился за голову, а двумя - хлопнул себя по бокам.
– Ах ты, что ж такое-то!
–
Ворота оказались закрыты. Дядя Пихто решительно взялся за висевшее на них кольцо и дважды сильно стукнул им по воротам. За ними кто-то недовольно забурчал, всхрапнул, и снова все стихло. Дядя Пихто подождал минуту и опять сильно стукнул два раза. На этот раз стук, видимо, разбудил сторожа. Раздался шумный зевок, а затем нестройный топот нескольких, видимо, сторожей, подходивших к воротам. Звякнул засов, и на воротах открылось небольшое смотровое оконце. Оттуда на наших путешественников глянула пара заспанных, но выпученных глаз и торчашие усы.
– Чего хулиганишь, а?
– спросил обладатель выпученных глаз дядю Пихто.
– Не велено!
– Что не велено?
– удивилась Юля.
– Мы же ничего и не делали!
– А ходить тут всяким - не велено!
– важно разъяснил сторож.
– А стучать в ворота странникам - велено?
– вмешался дядя Пихто.
– Стучать - велено...
– неохотно согласился сторож.
– Тогда - открывай ворота, мы есть хотим!
– обрадовалась Юля. Но сторож тут же нашелся:
– А паспорт у вас есть?
– Конечно!
– и дядя Пихто вытащил из кармана какую-то розовую бумажку и помахал ей перед выпученными глазами сторожа.
– Вот, гляди, поменяли в этом году, и печать стоит!
Сторож вздохнул, захлопнул оконце и тут же заскрипел большим засовом на воротах. Через минуту ворота тяжело распахнулись перед Юлей и дядей Пихто, и они вошли, наконец, в город. Только теперь увидели они всего сторожа. Он стоял, подобоченясь и опираясь на большую пику, в помятом рогатом шлеме и ржавых побитых доспехах. Самое примечательное в нем было - число ног. Их было шесть! Дядя Пихто от неожиданности присвистнул и вполголоса сказал Юле:
– Если я насекомое, то этот тип - паук! Смотри - шесть ног да две руки - вот тебе и восемь конечностей! Форменный паук.
– А пауки насекомых - едят?
– полувопросительно ответила Юля и тут же добавила: - Все равно ты неправильно рассуждаешь. Если ты паук, то у тебя восемь конечностей, это так. Но если у тебя восемь конечностей, то ты же не обязан быть пауком. Вот возьмем, к примеру, осьминога...
– Бр-р-р, не будем его брать, - поежился дядя Пихто, и их тут же перебил внимательно прислушивавшийся сторож:
– По милостивому повелению нашего благородного повелителя, властелина нашего города, шести холмов и пяти деревень, его высочества герцога Пом-и-Дора (при этих словах Юля вопросительно помотрела на дядю Пихто, а тот ей кивнул в ответ: "Значит, уже"), всякий входящий в город странник, будь он конный или пеший, дворянин или другого сословия, не войдет в него...
– и сторож приостановился тут отдохнуть. Отдышавшись, он продолжил:
– ...пока не разгадает Входную Загадку Великого Герцога! А если упомянутый странник даст неправильный ответ на Входную Загадку Великого Герцога, то он поступает на кухню Великого Герцога...