Первая красотка в городе
Шрифт:
– Ты уверен, что золото – там? – спросил Дьюк.
– Слушай, – ответил Гарри. – Ты меня просто бесишь! Ты что думаешь – - я совсем чокнулся?
– Нет.
– Так не спрашивай меня тогда больше!
Они зашли в винную лавку. Дьюк заказал квинту виски и полудюжину больших банок пива. Гарри спер пакет с разными орешками. Дьюк заплатил за свое, и они вышли.
Не успели они ступить в проулок, как к ним подошла молодая женщина; ну, для этого района молодая, около тридцатника, хорошая фигура, но волосы нерасчесаны и речь слегка невнятна.
– Что у вас, парни, в этом пакете?
– Кискины сиськи, – ответил Дьюк.
Она подвалила к Дьюку поближе и потерлась о пакет.
– Я вина не хочу. У вас там вискач есть?
– Конечно, малышка, пошли.
– Дай бутылку посмотреть.
Дьюку она показалась ничего. Стройная, платье узкое, жопку как надо обтягивает, черт побери. Он извлек пузырь.
– Ладно, – решила она, – пошли.
Он пошли по переулку, девка – посередине. Ляжкой она стукалась о Гарри. Тот облапал ее и поцеловал. Она вырвалась.
– Сукин ты сын! – заорала она. – Пусти сейчас же!
– Ты все испортишь, Гарри! – сказал Дьюк. – Еще раз так сделаешь, и я тебе вломлю!
– Не вломишь.
– Только попробуй!
Они дошли до черного входа, поднялись, открыли дверь. Девка посмотрела на распростертого Фрэнки Кэннона, но ничего не сказала. Вошли в комнату. Девка села и закинула ногу на ногу. Ноги у нее были хорошие.
– Меня зовут Джинни, – сказала она.
Дьюк разлил.
– Я Дьюк. Он Гарри.
Джинни улыбнулась и взяла стакан.
– Один засранец, с которым я сейчас живу, голой меня держал, всю одежду в чулане запер. Я там неделю просидела. Потом дождалась, пока он вырубится, сняла с него ключ, забрала вот это платье и сбежала.
– Красивое платье.
– Нормальное.
– Оно лучшее в тебе подчеркивает.
– Спасибо. Эй, слушайте, парни, а чем вы занимаетесь?
– Занимаемся? – переспросил Гарри.
– Ага, то есть, как вам жить удается?
– Мы золотопромышленники, – ответил Гарри.
– Ой, бросьте, не надо мне баки заколачивать.
– Все правильно, – подтвердил Дьюк. – Мы золотопромышленники.
– Мы наткнулись на жилу. Разбогатеем за неделю, – сказал Гарри.
Потом Гарри понадобилось отлить. Сортир располагался в конце коридора. Когда он вышел, Джинни сказала:
– Тебя я хочу выебать первым, Миленький. Тот меня не очень-то заводит.
– Это ничего, – ответил Дьюк.
Он разлил еще раз на троих. Когда Гарри вернулся, Дьюк сообщил ему:
– Она трахнет меня первым.
– Кто сказал?
– Мы сказали, – ответил Дьюк.
– Точно, – поддакнула Джинни.
– Я думаю, нам следует взять ее с собой, – сказал Дьюк.
– Сначала поглядим, как она трахается, – ответил Гарри.
– Я свожу мужчин с ума, – сказала Джинни. – Мужики от меня благим матом орут.
У меня самая тугая пизда во всем штате Калифорния!
– Ладно, – сказал Гарри, – давай проверим.
– Сначала налейте мне еще, – ответила она, допивая залпом то, что оставалось.
Дьюк восполнил.
– У меня тоже кое-что имеется, малышка, я тебя, наверное, напополам разворочу!
– Только если ногу туда засунешь, – встрял Гарри.
Джинни лишь ухмыльнулась поверх стакана. Допила.
– Давай, – сказала она Дьюку, – чего тянуть?
Джинни подошла к кровати и стащила с себя платье. На ней остались голубенькие трусики и застиранный розовый лифчик, скрепленный на спине булавкой. Дьюку пришлось эту булавку откалывать.
– Он что – смотреть останется? – спросила она Дьюка.
– На здоровье, если хочет, – ответил тот. – Какого черта?
– Ладно, – согласилась Джинни.
Они залегли под простыни. Прошло несколько минут разминки и маневров; Гарри наблюдал. Одеяло сползло на пол. Гарри видны были лишь колыхания довольно грязной простыни.
Затем Дьюк взгромоздился. Гарри видел, как его задница подскакивает под полотном.
Тут Дьюк выругался:
– Ёбть!
– Чё такое? – спросила Джинни.
– Я выскользнул! Я думал, ты сказала, что у тебя там тесный гробик!
– Давай вложу обратно! Мне кажется, ты и внутрь еще не попал!
– Ну, куда-то же я попал! – ответил Дьюк.
И дьюкова задница запрыгала снова. Вообще не надо было ничего говорить этому пиздюку про золото, думал Гарри. А сейчас еще и сучка эта на шею сядет. Могут против меня стакнуться. Конечно, если он случайно коньки отбросит, я ей, наверное, больше понравлюсь.
Тут Джинни застонала и начала молоть языком:
– Ох, миленький мой, миленький! Ох, Господи, миленький, ох бож-же мой!
Какой пиздёж, подумал Гарри.
Он встал и подошел к заднему окну. Зады ночлежки выходили в аккурат на съезд с голливудской трассы на Вермонт. Он смотрел, как машины светят фарами и мигают поворотниками. Его постоянно изумляло, что некоторые так торопятся в одном направлении, а некоторые в то же самое время – в другом. Кто-то из них неправ, поскольку иначе останется просто грязная игра. Снова раздался голос Джинни:
– Я щас КОНЧУ! О бож-же мой, я щас КОНЧУ! О, бож-же м-мой! Я…