Первая кровь
Шрифт:
— Полотенце, говорю, неси, я уже готова нырять и выныривать, — совершенно нахально, едва не смеясь, крикнула она.
Я как-то неловко дернулся к машине, схватил одно из тех махровых полотенец, что мы купили в Кашире, и быстро подошел к ней, благодаря богов, что этот кусок тряпки прикрывает мой пах.
— Вот, принес, — доложился я.
— Вижу, — она повела головой, и её волосы пошли страной волной.
Сука, где женщин учат так себя вести? Мне совсем не улыбалось лишать своё молодое тело девственности в неудобной «двушке» на берегу пустынного пляжа в богом забытом Верхнем Мамоне. А судя по всему, именно к этому всё и шло — вернее, именно к этому и вела меня
Алла набрала побольше воздуха, пробежала несколько шагов и с брызгами бухнулась в воду — прямо с головой. Несколько мгновений её не было видно, но потом она с фырканьем вынырнула метрах в пяти от берега.
— А здорово! — воскликнула она. — Не хочешь присоединиться?
Возможно, для меня это было бы лучшим выходом из ситуации. Холодная вода смягчила бы неприятные ощущения в паху и помогла бы справиться с ненужным стояком. Вот только я не представлял, что полностью раздеваюсь, позволяя Алле увидеть, как её нагота повлияла на меня и мою потенцию.
— Не, воздержусь, — ответил я. — Вода даже на вид холодная, я моря дождусь. И ты вылезай, не хватало её простудиться…
— Как скажешь, папочка, — Алла улыбнулась и двинулась к берегу.
Наверное, именно так когда-то произошло явление Афродиты древним грекам. Алла в два гребка доплыла до мелкого места, и её тело начало постепенно показываться из воды — сначала мокрые, блестящие в лучах заката плечи, потом небольшие холмики грудей с темными ореолами съежившихся сосков, потом плоский животик с глубокой впадиной пупка. И, наконец — самый низ живота с пучком черных кучерявых волос, которые намокли и предательски обнажили самую интимную складку на свете.
Я почувствовал, что моя эрекция готова начать диктовать мне свои условия, и поспешил вмешаться в происходящее.
Я сделал пару шагов вперед, слегка намочил ботинки, но сумел обхватить Аллу полотенцем и приподнять её. Она благодарно взвизгнула. Я донес ее до машины, совместными усилиями мы открыли дверь и запихнули мокрую девушку в салон — вместе с полотенцем. Я с облегчением избавился от обнаженного груза, а чтобы скрыть своё замешательство и состояние, полез назад и добыл оттуда второе полотенце. Потом оставил Аллу сушиться, а сам сходил за её брошенной у воды одеждой.
И выкурил две сигареты, ожидая, пока Алла оденется в тесной «двушке».
И к тому времени, когда она прекратила ёрзать, я уже мог думать верхней головой, а нижняя часть тела безропотно отдала бразды правления более вменяемым частям моего организма.
— Алла, ты всё? — я постучал согнутым пальцем в боковое стекло.
В ответ дверь открылась, и наружу выбралась насупленная девушка.
— Дай сигарету, — потребовала она.
В дорогу я купил пяток пачек «Ту-134»; я был уверен, что мне их хватит. Был ли запас у Аллы, я не знал, но поначалу она дымила каким-то ментоловым дерьмом — этот тип сигарет я пробовал ещё в первой жизни и решил, что больше никогда и ни за что. Но девушкам они нравились.
Я послушно выбил из пачки одну сигарету и протянул ей. Она прикурила, закашлялась, но потом справилась с собой.
— Хорошо искупалась? — поинтересовался я.
— Сойдет, — она мотнула головой.
Волны не получилось — сейчас её волосы висели сосульками и никакого завораживающего движения не совершили.
— У меня в сумке есть парацетамол, может помочь для профилактики. В такую погоду простуду подхватить — раз плюнуть.
— Потом, — отрезала она.
И замолчала.
В принципе, я понимал, почему она так себя ведет. Она не видела моей реакции на её обнаженное тело — вернее, я сумел скрыть
— Алла, ты на меня обиделась, — я не спрашивал, а утверждал, и был уверен, что она отметила эту разницу.
— Нет, — она старалась не смотреть на меня, но получалось у неё плохо.
— Да, я же вижу. Ты обиделась. Только я не очень понимаю, чего ты ожидала. Что я завалю тебя прямо тут, на песке, добавив к гарантированной простуде ещё и застуженные почки? Тут по пути нет ни одной московской больницы, и я не уверен, что нам удастся достучаться до врачей в лечебнице этой Мамоны. Да и про более крупные города неподалеку тоже не уверен. Если ты руку сломаешь, то для таких случаев наверняка есть какой-нибудь травмопункт, а вот с почками придется терпеть до Москвы и вашей районной больницы. Я могу сделать то, чего ты ожидала, а потом в Каменске посадить тебя на поезд обратно. Подойдет такой вариант?
Она глянула на меня, и я заметил в её глазах нечто, похожее на понимание.
— Постой, то есть ты не стал на меня нападать лишь потому, что подумал о возможных последствиях? — удивленно спросила она.
— Да, кто-то же должен.
— Тебе сколько лет, мальчик? — в другой ситуации я бы обиделся на такое обращение, но сейчас я был слишком расслаблен. — Ты не должен так думать, когда видишь голую женщину!
— Я тебя уже видел… голой, — напомнил я. — И ничего предосудительного не сделал.
— А должен был!! — она рубанула воздух рукой с сигаретой, оставив ярко-желтый след, который напомнил мне о скорых сумерках. — Должен!
— Ты это где-то прочитала или тебе подружки рассказали? — ядовито поинтересовался я, и она внезапно порозовела. — Люди все разные, кто-то думает одним местом, но большинство всё-таки предпочитают думать мозгами. Сейчас конец апреля, даже для этих мест холодновато, хотя тут и потеплее, чем в Москве. И нападать, как ты выразилась, я не собирался. Если у нас всё сложится… — тут мне пришлось набраться смелости, — …я бы предпочел, чтобы наш первый раз случился на нормальной кровати в запертой на ключ квартире. Хотя бы для того, чтобы на твои крики не сбежалось всё население окрестных домов.
— С чего бы я должна кричать в такой момент? — она насупилась.
Тут я впал в небольшой ступор.
Я как-то подсознательно предполагал, что для Аллы секс — это нечто уж познанное и привычное. Девушка, которая пьянствует в чужих общагах, ходит на сейшены и была в отношениях с каким-то мажором — может, и не мажором, но пусть его, — по определению должна была давно расстаться с таким атавизмом, как девственность. Я ожидал от неё поведения опытной покорительницы мужских сердец и членов. И, похоже, ошибся. А ошибка в таких вопросах могла стать фатальной — не в том смысле, что она грозила бы мне смертью, а в том, что отвергнутые девственницы вполне могут спроецировать свою неудачу в охмурении выбранного кавалера на весь мир и захотеть свести счеты с жизнью. Честно говоря, я совершенно не закладывался на такой вариант и даже не предполагал, что в таких условиях нужно делать. Наверное, стоило всё-таки прояснить диспозицию, прежде чем ввязываться в это противостояние.