Первая линия. Рассказы и истории разных лет
Шрифт:
Процедура облегчения бытия окажется простой и приятной — все равно что песенку послушать, или рюмку коньяку хлопнуть, или розу понюхать — каждому, как говорится, свое. Нет, действительно, индивидуальный подход к каждому пациенту, чтобы всем нравилось. И ежегодное повторение процедуры — для закрепления результатами чтобы никаких рецидивов, ни единой морщины между бровями, ни секунды печали, ни капли уныния, ни грана беспокойства.
И все это — совершенно бесплатно, чтобы ни один портовый нищий не остался наедине со своими проблемами. Нет уж, пусть сидит в сточной канаве с сияющими очами, мечтательно на звезды глядит, насвистывает легкомысленный какой-нибудь мотивчик, не беспокоясь решительно ни о чем.
Такая настала
Следует понимать, что облегчение жизни будет основным, базовым умением врачей Эпохи Бабочки. То есть, всякую юную медсестру, любого начинающего фельдшера сперва обучат этой процедуре, а уж потом — горчичники ставить и уколы делать. А на краткосрочных медицинских курсах и вовсе ничему иному не обучают. Облегчать жизнь умеешь — вот и хорошо, достаточно, получи диплом и трудись в свое удовольствие.
Еще бы: когда в пациентах ходит все человечество, каждый специалист на вес золота. И работать им приходится от зари до зари, практически без выходных и отпусков — хорошо хоть легкость бытия такая невыносимая, что даже работа никому не в тягость. А то даже и не знаю, как бы они выдержали.
Да, так вот.
Однажды в одной счастливой семье (а несчастных семей, как мы понимаем, в Эпоху Бабочки просто быть не может) родится девочка, или мальчик — это как раз никакого значения не имеет. Важно другое: ребенок этот окажется гением, из тех, кого процесс познания увлекает настолько, что о возможном результате своих трудов гений не задумывается. Только глазами хлопает изумленно: «Что? А?.. Какой, в жопу, „результат“?! Отойдите, не мешайте работать!»
Чудо-ребенок повзрослеет и, как подавляющее большинство его ровесников, станет врачом, специалистом по облегчению жизни. Труд его будет оценен высоко, и со временем он получит возможность заниматься исследовательской работой — в свободное от практики время. Разрабатывая новую, еще более совершенную методику облегчения бытия, гений наш случайно изобретет способ искусственно делать человеческую жизнь такой тяжелой, что даже нам, ко всему привычным, мало не показалось бы. А уж его современникам, избалованным невыносимой легкостью бытия, и подавно.
Подивившись причудливым результатам своих исследований, гений пожмет плечами, упрячет их в самую дальнюю мусорную корзину своего компьютера, расскажет о казусе нескольким избранным коллегам, таким же гениям, как он сам. Посмеются вместе над таким недоразумением и забудут.
Казалось бы, вопрос закрыт.
Но, конечно, найдутся какие-нибудь хитрожопые ловкачи, скажем, хакеры из конкурирующей фирмы (легкость бытия вовсе не отменяет конкуренцию и вообще ничего не отменяет — кроме необходимости обо всем этом всерьез беспокоиться и принимать близко к сердцу).
Хакеры наши взломают компьютер гениального ученого, передадут файлы с результатами секретных исследований своим боссам и отправятся в премиальный отпуск на Кольский полуостров, белых медведей из рук кормить на фоне девственно дикой природы. Возможно, одному из них неблагодарный зверь откусит палец до локтя, но грустить по этому поводу не станет даже сам пострадавший, а семейство его будет хохотать до слез, выслушивая рассказ о таком забавном случае.
И черт с ними со всеми.
Важно другое: среди специалистов, получивших доступ к архиву нашего гения, найдется человек, достаточно хитроумный и предприимчивый, чтобы всерьез призадуматься. Ближе к ночи, когда его коллеги выпорхнут за порог офиса и устремятся к огням ночных клубов, он сделает несколько парадоксальных выводов и с легкостью необычайной — а иначе никак не возможно! — примет рискованное решение, которое впоследствии его озолотит.
Выждав несколько месяцев, или даже лет, чтобы не
Слух о новом развлечении быстро облетит притоны и казино Уланбатора, золотая молодежь и бездомные бродяги тут же разнесут молву по всему свету, подпольный клуб «Камень на сердце» станет самым модным местом текущего сезона отпусков, и уже никогда не выйдет из моды. Владелец, опьяненный успехом, взвинтит цены до заоблачных высот, но число желающих отдать месячный заработок за три минуты горя и забот будет расти с каждым днем.
Пройдут десятилетия, управление делами перейдет к дочерям и сыновьям нашего хитреца, еще более предприимчивым, чем их отец, и тогда нелегальная сеть салонов «Камень на сердце» опутает весь мир. Потом за дело возьмутся внуки, и тогда в каждой бесплатной клинике, куда жители окрестных кварталов регулярно приходят для плановой процедуры облегчения бытия, можно будет шепнуть пару слов на ушко ласковой медсестре, сунуть ей конверт с деньгами и целых полчаса как следует погоревать в специально отведенном для этого нелегального дела темном подвале.
Уже на смертном одре, в возрасте двухсот восьми лет, самый богатый человек в мире откроет окружившим его ложе правнукам секрет своего успеха.
— Когда я был маленький, — скажет он, — в соседней квартире жила сумасшедшая старуха. Она вечно утверждала, что людей хлебом не корми — дай пострадать. Вычитала это в какой-то древней книжке и потом часто повторяла — вроде как для смеху. А я подумал: дай-ка проверю, вдруг это правда? И, как видите, не ошибся. Этой старинной шутке мы обязаны своим состоянием…
Правнуки станут вежливо кивать, почтительно переминаться с ноги на ногу, шурша крыльями парадных одежд. Будут ждать, когда старик испустит последний вздох, чтобы уйти наконец из спальни — легкой походкой, едва касаясь земли. А потом ускорить шаг, почти бегом пересечь огромную усадьбу, запереться в рабочем кабинете, настроить сложную аппаратуру и всласть погоревать о его кончине.
Потому что людей хлебом не корми, дай пострадать, вот уж действительно…
СКАЗКА ПРО ПТИЧКУ, КОТОРАЯ ЛЮБИЛА УЛЕТАТЬ НА СВОБОДУ [19]
19
Эта сказка была написана летом 2004 года. Это, по-моему, тот самый случай, когда история появления текста интереснее, чем сам текст. Потому что сказка сперва была мельком упомянута (но не рассказана) в «Жалобной книге», и только потом, год спустя, мне почему-то взбрело в голову ее написать.
В прозрачной роще, среди берез и орешника жила маленькая серо-бурая птичка, с виду неброская, как соловей, но без соответствующих вокальных талантов. Все, что она умела — пропищать тоненько: «Чии-чик!» — после чего снова надолго умолкала, донельзя утомленная собственной трелью.
Птичка наша не отличалась осторожностью и осмотрительностью. Строго говоря, во всей роще и даже в соседнем лесу не было большей растяпы и разгильдяйки, чем маленькая серо-бурая птичка. Окрестные хищники не сожрали ее лишь потому, что с детства знали: еде, которая сама залетает в рот, доверять не стоит. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке — вероятно, эту сентенцию хищники усвоили вместе с мясом умудренных житейским опытом мышей, которых пожирали в неслыханных количествах.