Первая мировая война 1914—1918. Факты. Документы.
Шрифт:
Я видел, как будущая война приближалась большими шагами, и тем сознательнее ощущал всю тяжесть ответственности, которая лежала на мне как на командире полка. В различных обращениях к корпусу офицеров полка я им указывал на всю серьезность настоящего времени. В армии я видел основу обеспечения Германии и ее будущего, а также утверждение внутреннего спокойствия. Что армию надлежит воспитывать в таком направлении, это в 1913 году еще, слава богу, не встречало ни малейших возражений.
Дисциплина, распространявшаяся на офицеров и солдат, представляла для меня фундамент, на котором только и можно было создать боевую подготовку армии. Она могла быть достигнута только при более продолжительном сроке службы. Только то,
Я ставил себе задачу воспитать в сплоченной дисциплиной части самодеятельных и охотно устремляющихся к ответственности солдат. Дисциплина должна не мертвить характер, а, наоборот, его укреплять. Она должна создавать общую размерную работу, ведущую к одной цели и отбрасывающую на второй план всякие помыслы о собственной особе. Целью является победа. То, что от человека требуется в бою, не подлежит описанию. Великий подвиг — поднять людей для перебежки под неприятельским огнем, а это еще далеко не самое трудное дело. Какое стремление к ответственности и какую невероятную решимость надо иметь, чтобы себя и других вести и посылать на смерть. Это бесконечно трудное дело, о тяжести которого никто не может судить, кто сам не принимал в нем участия.
Помимо заботы о людях и подготовки унтер-офицеров для их дальнейшего предназначения особенно важной задачей для меня являлась дальнейшая подготовка корпуса офицеров и воспитание офицерской молодежи. Офицерский кадр мирного времени остается, тогда как офицеры запаса, унтер-офицеры и солдаты меняются. Офицерский кадр является, таким образом, носителем духа армии. Как всякий человек, занимающий руководящее положение, офицер должен знать великие дела и историю своего отечества. Ничто не может быть без значительного ущерба вырвано из общей исторической связи. Офицер, поддерживаемый унтер-офицерами, превращается в серьезный момент в защитника государственного порядка — это никто не должен был забывать. В этом заключается главное основание замкнутости офицерского корпуса и тесно связанного с этим удаления офицеров от политической жизни.
Я старался ознакомить моих офицеров с характером современной войны. Я стремился укрепить в них уверенность в своих силах, необходимую, чтобы справиться с их тяжелыми задачами. Однако самоуверенность не должна была переходить через край.
Я с большим рвением посвятил себя обучению полка и получил удовлетворение, так как полк постоял за себя перед лицом противника. Мне доставило большую радость, когда во время войны я был зачислен в списки полка, а затем был назначен его шефом. После моего увольнения полк сохранил мое имя. Я горжусь пехотным полком имени генерала Людендорфа.
Я прибыл в Страсбург в апреле 1914 года. В это время генерал фон Деймлинг установил там энергичный темп военной жизни. Положение командира бригады резко отличалось от положения командира полка в Дюссельдорфе. Недоставало непосредственной совместной жизни с солдатами и офицерами. Моя работа заключалась в области обучения. Перед войной я успел получить удовольствие представить начальству мою бригаду на учебном плацу под Бичем.
На очереди стояло мое назначение в большой генеральный штаб квартирмейстером. Я все время продолжал принимать участие в работе генерального штаба. В мае я был участником поездки генерального штаба, начавшейся в Фрейбурге в Брисгау и закончившейся в Кельне. В этой поездке принимал также участие его императорское высочество кронпринц германский. Он серьезно и с большим усердием работал над своей задачей и одновременно обнаружил правильное военное понимание и глазомер в крупных вопросах. В августе я должен был принять участие в так называемой «мучной поездке». В этой поездке должно было на фундаменте стратегического задания обсуждаться снабжение одной армии.
Нота, предъявленная в конце июля Австро-Венгрией Сербии, встретила меня в Страсбурге. Никто не мог оспаривать степень ее серьезности. Скоро война стала неизбежной. Дипломатия поставила германскую армию перед бесконечно трудной задачей. Я с большим напряжением взирал на Берлин и почувствовал теперь, что находился в стороне от всех крупных событий.
(ЛюдендорфЭ. Мои воспоминания о войне 1914–1918 гг. Т. 1. С. 25–29.)
2 августа, ранним утром, германские войска проникают на территорию Люксембурга. В ночь с 3-го на 4-е германские авангарды вступают в Бельгию.
Как только это событие становится известным, а это происходит немедленно благодаря нашей разведывательной службе, подстегнутой планом о добывании сведений относительно возможного нарушения нейтралитета Бельгии, они вызывают серьезные решения.
Со 2 августа, т. е. в самый день объявления войны, принимается решение применить предполагавшийся для сосредоточения 4-й и 5-й армий вариант, т. е. удлинить наше левое крыло к северу, перенеся центр тяжести кверху.
3 августа конному корпусу дается разрешение продвинуть свои дивизии к востоку от Мезьера и 5-го тому же корпусу дается приказ проникнуть в Бельгию, чтобы уточнить приблизительный контур противника и задержать его колонны.
Между 6-м и 8-м становится известным, что одна германская армия, в которой находятся части 5-го армейского корпуса, двигается на Льеж и ведет бой против бельгийских сил. Главная группа германских армий, по-видимому, находится в районе Метца, перед Гионвилем и в Люксембурге. Эта группа расположена с целью в случае падения Льежа дебушировать к западу, расширяя свое движение на Брюссель и дальше. Но противник может также, если сопротивление, оказанное Льежем, вынудит его к этому, произвести захождение плечом к югу и использовать все свои силы на нашей границе между Метцем и Намюром, опираясь на крепость Метц.
По зрелом рассмотрении всех этих возможностей принимается решение, переданное в армии 8 августа, «искать сражения всеми соединенными силами, оперев правое крыло расположения на Рейн». И для лучшей ориентировки исполнителей в предполагаемом применении плана и той обстановке, в которой будет находиться противник к моменту его выполнения, было специально указано, что левый фланг всего расположения в случае необходимости будет отнесен назад, дабы избежать столкновения, которое может стать решительным для одной из армий, прежде чем остальные будут в состоянии ее поддержать; и наоборот, левое крыло будет продвинуто вперед, в случае если правый фланг противника задержится у Льежа или спустится к югу. Здесь-то и видно применение руководящей мысли, царившей при разработке плана. — дать бой только в том случае, когда все наши силы будут находиться в руках командования.
Подобная общая инструкция не есть приказ, который необхо- димо выполнить на следующий же день. Это директива, на основании которой исполнители принимают свои решения. Директивы этого рода могут привести к сражению лишь через 10–12 дней.
Всякая большая точность была бы преждевременной, так как в то время, когда эта инструкция появилась, перевозки по сосредоточению были начаты только с 5 августа и должны были быть закончены лишь 18.
В период, начинающийся с 14 августа и доходящий до сражения на границе 21 августа, видно развитие руководящей мысли операций, все больше и больше подтверждающееся по мере развертывания событий.