Первая мировая война
Шрифт:
Немецкие офицеры, командовавшие турецкой артиллерией, понимали, что атака союзников едва не увенчалась успехом; их запас снарядов был на исходе. «Нам очень повезло», – прокомментировал случившееся подполковник Верле. Его батареи произвели 1600 выстрелов, и на их счету было 139 прямых попаданий в боевые корабли союзников. Погибло лишь трое его людей. Фальшивые батареи с металлическими трубами, направленными в небо, обманули артиллеристов союзной армии.
Британский адмирал очень хотел повторить атаку на следующий день; Черчилль поддержал эту идею. Оба были уверены, что, если, пройдя через Дарданелльский пролив в Мраморное море, англо-французский флот обойдет с флангов батареи на полуострове, турки быстро откажутся от борьбы. Но внезапно
Утром 19 марта, анализируя отступление на море, британский Военный совет продолжал обсуждать перспективы победы над Турцией. Грей предложил создать в Аравии, Сирии и Месопотамии мусульманское государство под патронатом Великобритании и тем самым добиться поддержки мусульман в колониях, особенно 60 миллионов мусульман в Индии. Оценивая развитие отношений между Великобританией и мусульманским миром, Китченер предложил установить контроль над Меккой, центром ислама. Управление по делам Индии настаивало на том, что турецкая область Басры «должна стать частью Британской империи». Ллойд Джордж даже не исключал возможность отдать Германии часть Турецкой империи после ее раздела, чтобы уравновесить растущее влияние России. Однодневная задержка никак не охладила территориальных амбиций несостоявшихся победителей.
Лорд Китченер поручил командовать сухопутными войсками союзников генералу Йену Гамильтону. Генералу предстояло руководить высадкой на Галлипольском полуострове или проследовать на корабле через Дарданеллы к Константинополю, если бы задуманная атака с моря 18 марта завершилась успехом. Прибыв в Дарданеллы как раз вовремя, чтобы наблюдать атаку с борта корабля, Гамильтон услышал, как после отступления адмирал сказал, что готов попытаться снова. Гамильтон тут же предложил высадить войска на берег и провести на следующий день совместную атаку. Как он писал в тот вечер Китченеру, «в настоящий момент ясно одно: если флот сам не справляется, солдаты должны ему помочь». Гамильтон добавил: «Военная операция должна быть хорошо продуманной и постепенной».
Планы Китченера изменились: теперь он собирался высадить на берег большую армию. Черчилль, который все еще верил в успех повторной атаки с моря, не мог переубедить флотских экспертов и с этого момента был отодвинут на вторые роли. Китченер отвечал за разработку военных планов и стал очень скрытным. Все надежды на легкую и эффектную победу флота в Дарданеллах развеялись, хотя через десять дней русский Черноморский флот атаковал форты Босфора. В нападении приняли участие пять русских линкоров, два крейсера и десять миноносцев. На следующий день им помешал туман. Два русских миноносца были затоплены немецким кораблем «Гёбен», и российский флот отступил. Сильные ветры в Дарданеллах не позволяли осуществить простейшие тральные операции. И Дарданеллы, и Босфор оставались под жесткой властью Турции.
Все надежды на быстрый распад Османской империи рухнули. Правительства Греции, Болгарии и Италии, не меньше, чем Военный совет Великобритании, воодушевленные предстоящей капитуляцией Константинополя, сохраняли осторожный нейтралитет. Румынское правительство пропустило 150 немецких морских мин на территорию Турции. Пока британские, австралийские, новозеландские и французские войска стягивались в Египте и на Эгейских островах, одни лишь русские воспользовалась тем, что еще могла дать возможная победа Великобритании над Турцией. 20 марта британское правительство подписало тайное соглашение, по которому Россия получала Константинополь и Босфор, больше половины европейской территории Турции, а также европейское и азиатское побережье Дарданелл, включая полуостров Галлиполи. В обмен она обещала поддерживать британские интересы на остальной территории Османской империи и на нейтральной полосе в Центральной Персии. Британии предстояло захватить
В 1854 г., чтобы воспрепятствовать господству России над Константинополем и проливами, Великобритания развязала войну, отправив армию в Крым. В 1878 г. Дизраэли послал в Дарданеллы британский флот, чтобы не допустить русских к турецкой столице. Теперь Британия была согласна признать Россию победителем, если войска, стягивающиеся на Галлипольском полуострове, принесут ей победу.
Среди солдат, проходивших подготовку к битве на суше, был поэт Руперт Брук. Еще в учебной части он заболел дизентерией и, проходя подготовку на одном из островов, умер от ядовитого укуса москита. Его похоронили на острове в масличной роще. Четыре часа спустя его однополчане отплыли на Галлиполи.
На Восточном фронте российская армия под командованием Брусилова продолжала гнать австрийцев назад в Карпаты: 20 марта, в день, когда России тайно пообещали Константинополь и проливы, Брусилов возле Смильника взял в плен 2400 австрийских солдат. 22 марта, в Пасхальное воскресенье, в Окне в результате внезапной русской атаки черкесская конница захватила австрийские позиции. Хорватский сержант Иосип Броз (в будущем лидер Коммунистической партии Югославии, известный как Тито) был ранен штыком в спину. «Я потерял сознание, – вспоминал он позже. – Потом черкесы принялись добивать раненых, иногда ножами. К счастью, появились российские военные и положили конец этой кровавой оргии». Броз попал в плен. В тот же день пала австрийская крепость Перемышль. Застигнутые жестокой метелью, сотни раненых замерзали на полях сражений, не дождавшись медицинской помощи; старший командный состав австрийской армии спасся на аэроплане. Список военных трофеев впечатлял: 700 тяжелых орудий, 700 артиллерийских орудий и 120 000 австрийских пленных, включая девять генералов.
«Некоторые из нас не верят в то, что русские взяли столько пленных в П… – писал родным с Западного фронта лейтенант Престон Уайт, узнав о капитуляции Перемышля, и добавил: – Черт возьми, не могу произнести это чудовищное название» [71] . На участке Уайта в то время было относительно спокойно. «Мы потеряли только одного, – писал он. – Его убили выстрелом в голову, когда он высунулся из окопа, чтобы посмотреть, сколько трупов лежит между двумя линиями обороны. Он умер, когда мы его перевязывали».
71
Произношение, как и написание названия Перемышль (Пшемысль) были очень сложными для британских солдат, и для них придумали памятку: «A damp chemise’ll make you sneeze» – «От мокрой сорочки ты будешь чихать». Авт.
Для штаба кайзера в Шарлевиле потеря Перемышля была ударом, смягчить который могло лишь отступление британского флота в Дарданеллах. «Поражение англичан несколько смягчает последствия этой потери, – писал адмирал Тирпиц из Шарлевиля. – Но русские повсюду яростно атакуют, и австрийцы все время терпят поражения. Мы сильно обеспокоены. Ресурсы Гинденбурга на исходе». После победы в Перемышле Брусилов продолжал наступление: 25 марта он вновь захватил Лупковский перевал, взяв в плен еще 8200 австрийских солдат.
Ситуация на фронте все больше заходила в тупик, на полях сражений проливалось все больше крови, а в Петрограде и Вене, Париже, Лондоне и Берлине все громче трезвонили патриотические колокола. В те дни Альберт Эйнштейн писал из Берлина французскому писателю и пацифисту Ромену Роллану: «Когда потомки будут оценивать достижения Европы, не скажут ли они, что три столетия кропотливой культурной работы привели нас от религиозного фанатизма к безумию национализма? В обоих воюющих лагерях сегодня даже ученые ведут себя так, словно восемь месяцев назад они внезапно лишились рассудка».