Первая мировая война

Гилберт Мартин

В начале 1914 г. кайзер привел русских в бешенство, направив в Турцию военного советника генерала Лимана фон Сандерса, представителя высшего командного состава. 12 мая 1914 г. в Карлсбаде начальник немецкого Генерального штаба граф Мольтке сказал своему австрийскому коллеге, барону Конраду, что любая задержка в войне с Россией «снизит наши шансы на победу, мы не в состоянии соперничать с людскими резервами русских». Через неделю, во время автомобильного переезда из Потсдама в Берлин, Мольтке поделился с министром иностранных дел Готлибом фон Яговом своими соображениями о том, что Россия в течение двух или трех лет достигнет максимальной военной мощи и у Германии не остается другого выхода, как «нанести превентивный удар, чтобы разгромить противника, пока это еще возможно». В дорожном разговоре Мольтке с фон Яговом прозвучал и прозрачный

намек министру иностранных дел «направлять нашу политику таким образом, чтобы как можно раньше спровоцировать войну».

29 мая полковник Хаус, эмиссар президента Вильсона, писал ему из Берлина: «Ситуация выходит из-под контроля. Это милитаризм на грани помешательства. Если не заставить их взглянуть на вещи под другим углом, рано или поздно катастрофы не избежать». «Никто в Европе не способен это понять, – предупреждал Хаус. – Слишком много ненависти, слишком много зависти. Даже если успокоится Англия, на Германию и Австрию набросятся Франция и Россия. Англия не хочет полного разгрома Германии, потому что тогда ей придется в одиночку столкнуться со своим давним врагом, Россией; но если Германия будет продолжать наращивать флот, у Англии не останется выбора». Приехав в Лондон, Хаус заявил британскому министру иностранных дел, что в Берлине «слышно бряцание оружия, в воздухе ощущается готовность нанести удар».

Даже в тот момент, когда полковник Хаус устно и письменно делился своими предчувствиями, Великобритания и Германия вели переговоры о Багдадском железнодорожном соглашении, чтобы распределить экономические преимущества и избежать территориальных конфликтов в Малой Азии. Но экономические преимущества мирного сосуществования были не единственными выгодами, которые обсуждались тем летом. В начале июня канцлер Бетман-Гольвег сказал министру-президенту Баварии графу Гуго фон Лерхенфельду, что в Германии есть силы, которые ожидают войны, чтобы изменить внутреннюю ситуацию «в консервативном направлении». Но Бетман-Гольвег полагал, что «мировая война с ее непредсказуемыми последствиями лишь укрепит огромное влияние социал-демократии, проповедующей мир, и повергнет престолы во прах».

11 июня в Кенвуд-хаусе [6] , в одном из самых зеленых районов Северного Лондона, специально привезенный из Вены оркестр играл для гостей на великолепном балу и званом ужине. Хозяином вечера был великий князь Михаил, праправнук Екатерины Великой и двоюродный дядя царя, а его гостями – аристократы и знатнейшие люди Европы во главе с королем Георгом V и королевой Марией. У гостей и развлекавших их музыкантов не было никаких причин для беспокойства, они чувствовали себя совершенно непринужденно. Но даже в эту минуту покоя и умиротворения над ними нависла угроза.

6

Кенвуд-хаус – архитектурно-парковый ансамбль в лондонском районе Хэмпстед, с 1754 г. резиденция Уильяма Мюррэя, 1-го графа Мэнсфилда. В 1925 г. Кенвуд-хаус приобрел лорд Айви из семейства пивоваров Гиннесов, который перевез в усадьбу собственное собрание картин, включая произведения Вермера и Рембрандта, а в 1927 г. передал ее в дар Великобритании. В 1909 г. усадьбу арендовал великий князь Михаил Михайлович с супругой Софией Николаевной (внучкой Пушкина).

Славян под властью Австро-Венгрии, как и сербов в их независимом королевстве, влекла надежда на покровительство царской России, которой правил родственник великого князя. В мае 1914 г. доктор Карел Крамар, глава чешской фракции австрийского парламента, в письме поведал русскому другу о своих соображениях по поводу «славянской конфедерации, управляемой из Санкт-Петербурга», которая возникнет после войны между Россией и Австрией, когда рухнет империя Габсбургов.

Ощущение нестабильности витало над всей громоздкой структурой Австро-Венгерской монархии. Ее главе, императору Австрии и королю Венгрии Францу Иосифу, было восемьдесят три года. Поговаривали, что его племянник и наследник, эрцгерцог Франц Фердинанд, не желая мириться с преобладанием венгерской части в государстве, рассчитывал разделить империю таким образом, чтобы венгерская половина утратила свой особый статус, а сербы и хорваты получили большую самостоятельность. Весной 1914 г. эрцгерцог планировал, по крайней мере на бумаге, будущий «народный парламент», чтобы обуздать мононациональное влияние за счет увеличения в Венгрии значимости невенгерских меньшинств, в том числе двух крупных славянских групп, словаков и хорватов.

12 июня 1914 г. кайзер отправился в Конопишт под Прагой, чтобы провести выходные с Францем Фердинандом. Они отдыхали и развлекались охотой. Главной темой серьезного разговора было благоволение кайзера венгерскому премьер-министру, графу Тисе, чья популярность претила Францу Фердинанду. Кайзер и наследник престола также обсудили визит русского царя к румынской королевской чете в Константе на Черном море. Эрцгерцог как будто бы также спросил кайзера, но очень вскользь, по-прежнему ли готова Германия, как и намекал кайзер во время Албанского кризиса восемь месяцев назад, поддержать Австро-Венгрию в уничтожении сербского «осиного гнезда», которое, в чем Австрия убеждена, способствует нагнетанию антиавстрийских настроений в Боснии и Герцеговине. Кайзер ответил, что Австрия должна что-то предпринять, прежде чем ситуация ухудшится. Он сомневался, что Австрии надо бояться российского вмешательства для защиты Сербии, так как русская армия еще не готова к войне. Из чего следует, что австрийские действия против Сербии получали полную поддержку Германии.

Кайзер покинул Конопишт и уехал в свой дворец в Потсдаме. Девять дней спустя он отправился в Киль на ежегодную Эльбскую регату, Кильскую неделю, время гонок, танцев и удовольствий. Хотя недавно открытый Кильский канал представлял для Великобритании немецкую военно-морскую угрозу, эскадра британских военных кораблей присутствовала в качестве почетных гостей, ее четыре линейных корабля и три крейсера были пришвартованы бок о бок с кораблями императорского флота открытого моря Германии. Матросы и офицеры обоих флотов обменивались восторженными комплиментами и поднимались на борт судов другой державы, чтобы насладиться зрелищем. Вместе они с непокрытыми головами стояли на похоронах британского летчика, погибшего в авиакатастрофе во время торжеств.

На палубе своей гоночной яхты «Метеор V» кайзер находился в центре событий регаты. 26 июня, надев форму британского адмирала флота, он поднялся на борт линкора «Король Георг V». Технически он был старшим среди присутствующих офицером британского Королевского военно-морского флота. Во время его визита произошел забавный инцидент: консул британского посольства в Берлине, сэр Хорас Рамбольд, специально надел в тот день фрак и цилиндр. «Адмирал флота» решил, что дипломат одет неправильно. Указав на цилиндр, он сказал: «Если увижу снова, я его сплющу. Неприлично носить цилиндр на борту военного корабля».

Вечером 27 июня командующий британской эскадрой устроил на борту «Короля Георга V» прием для немецких офицеров. Несколько недель спустя Рамбольд вспоминал, как во время регаты его «невольно впечатлила необычайная сердечность, царившая между немцами и нашими матросами». На следующий день, 28 июня, состоялась яхтенная гонка, за которой с азартом следили немецкие и английские зрители. Сам кайзер участвовал в ней на своем «Метеоре». В то время как он находился в Кильской бухте, на его имя пришла телеграмма, которую положили в портсигар и перебросили на борт яхты. Кайзер прочитал ее: наследник империи Габсбургов, эрцгерцог Франц Фердинанд, принимавший его в Конопиште двумя неделями раньше, был убит в боснийской столице Сараеве вместе с женой. Гонку пришлось отменить, сама Кильская неделя подошла к концу, и кайзер поторопился вернуться во дворец в Потсдаме.

Глава 2

«Вне себя от радости»

28 июня – 4 августа 1914 г.

Убийство наследника Габсбургов произошло в годовщину унизительного для всех сербов события – победы турок в битве на Косовом поле в 1389 г. Официальный визит в Сараево 28 июня 1914 г., в день столь торжественных и скорбных воспоминаний, который, кроме того, был и национальным днем Сербии, выглядел особенно бестактным. Среди публики, собравшейся поглазеть на эрцгерцога и его супругу, проезжающих через город к резиденции губернатора, оказался вооруженный пистолетом 19-летний боснийский серб Гаврило Принцип. Он был одним из шести вышедших на улицы молодых заговорщиков, одержимых мечтой о дне, когда Босния освободится от австрийского ярма и станет неотъемлемой частью Сербии.