Первая работа. Возвращение
Шрифт:
Удивляло вот что: мы все и так понимаем важность экзаменов. Зачем в очередной раз стращать тестами и обещать нам «не дать ни минуточки свободной, а всё натаскивать и натаскивать»? Как будто мы какие-то цыплята из инкубатора, которых надо до отвала накормить суперполезным зерном. Нет чтобы сказать что-то человеческое, вроде: «Народ! Будет трудно. Но мы вам поможем, чем сможем!»
«Вот если бы я была учительницей…» – подумала я, но тут же, испугавшись, отогнала от себя эту мысль.
В прошлом году, отправляясь на первое занятие с Даной, я мечтала о том, как стану лучшим в мире преподавателем. Как я буду просвещать учеников, а они, в благодарность, в итоге повиснут у меня на шее. А сейчас, после того как я окунулась в эту профессию, я не уверена, что из меня выйдет хороший учитель.
Репетиторствовать мне нравится, но поступать в педагогический? Чтобы потом работать в школе, где меня будут ненавидеть дети? Да и учительская зарплата вряд ли высокая. Способностей быть хорошей, сильной учительницей, которая умеет держать атмосферу в классе (как Ольга Сергеевна или Беатрис), у меня нет. А быть вечно уставшей, как историчка, мне не хочется. Вот бы кто меня в Испанию преподавать позвал, вместе с Роситой и Исабель! Хотя это уже, как говорит мой папа, из области фантастики.
Нет, наверное, на переводческий надо идти… С двумя языками я точно не пропаду. Эх, подсказал бы кто. А то все упираются в ЕГЭ, как будто эти тесты сами всё за нас решат, как Шляпа-распределительница в «Гарри Поттере».
А по сути, результат ЕГЭ – оценка, причём оценка случайного набора знаний. Ну отвечу я на какое-то количество вопросов, но разве тот факт, что мои ответы будут правильными (или неправильными), может по-настоящему определить, знаю я предмет или нет? Это всё равно что оценивать знания по иностранному языку, не предлагая человеку пообщаться с кем-то на этом языке, а просто посчитав, сколько слов он уже знает.
«А хорошо было бы учиться вообще без оценок, – подумала я. – Учиться затем, чтобы в чём-то разобраться, овладеть навыками. Вот, скажем, Росита в конце учёбы оценила мои знания, но я ведь училась у неё не ради оценки, а потому что мне действительно было интересно. Про Исабель вообще молчу. „Да здравствует жизнь!“ А в нашей школе – что? Да здравствуют торжественные заявления?»
С речью не выступала только Ольга Сергеевна. Хотя от неё все как раз и ждали выступления – она ведь замдиректора как-никак. Но Ольга Сергеевна улыбнулась, коротко поздравила всех с началом занятий и принялась раздавать листочки со статьёй о жене принца Уильяма графине Кэтрин.
– Вылавливаем наречия! – объявила она по-английски и по-русски добавила: – И аргументируем правомерность употребления.
Все переглянулись, а Елфимова, которая сидит за первой партой и записывает каждое слово учителей, как секретарь в суде, подняла руку и спросила:
– Ольга Сергеевна, а вы про ЕГЭ не будете говорить?
– Буду, – откликнулась та. – Кто собирается сдавать ЕГЭ по английскому, подойдите ко мне на этой неделе. Выберем время для занятий. Все остальные продолжают изучать английский, а не расстановку галочек в тестах.
И застучала мелом по доске. По классу пронёсся недовольный стон. Ещё бы: солнышко за окном, некоторые деревья почти не тронуты осенью, словно лето загостилось, настроение праздничное, а тут – думай, напрягайся, ищи какие-то наречия, что-то там аргументируй. Я, наоборот, обрадовалась. Наконец что-то дельное первого сентября. Хоть чем-то займу своё беспокойное сознание. Тем более, возможно, перевод с английского станет моей профессией.
– Все наречия необходимо выписать и составить с каждым из них по три-четыре предложения, – продолжала англичанка. – Задание с виду простое, но будьте осторожны. Необходимо чутьё, чтобы правильно употреблять эту незамысловатую часть речи. И не перестарайтесь с наречиями на письме. Ведь, как говорит ваш любимый писатель Стивен Кинг: «The road to hell is paved with adverbs» [2] .
2
Дорога в ад вымощена наречиями (англ.).
Все засмеялись. Вот как это получилось у Ольги Сергеевны: она ведь, по сути, прочла язвительное нравоучение, а атмосфера в классе разрядилась!
Впрочем, на следующем уроке атмосфера снова стала тягучей, словно Гусин лизун, размазанный по дачной стенке.
– Пахать будете как кони, – бесцеремонно заявила историчка. – Не важно, сдаёте вы ЕГЭ по истории или нет. У меня последний шанс научить вас думать. Ожидаемый провал каждого из вас в этом году становится для меня…
«Личной головной болью», – мысленно закончила я и попала в точку. Если бы всё-таки я решила пойти в педагогический, я бы себе красным карандашом на обложке конспектов вывела: никаких прилипчивых выражений. Особенно обвинительных.
– Ну а к тем, кто сдаёт ЕГЭ, у меня особое отношение, – продолжила историчка и посмотрела на свободное место рядом со мной – туда, где обычно сидит Ромка.
– Он заболел, – вполголоса сказала Уля за моей спиной.
Мне стало неприятно. Почему она знает, а я – нет? Я пересела на Ромкин стул и принялась разглядывать Данин дом.
В прошлом году он казался мне неприступным дворцом Гудвина: с изумрудно-зелёными стенами, башенками, забором. А сейчас вроде дом как дом. На стенке вообще вон трещина. А на одном из балконов на верхнем этаже висит огромная красная простыня. Окна распахнуты, и порыв ветра иногда вытягивает наружу кусок простыни: словно балкон показывает язык. В этом доме живут только состоятельные люди, вряд ли они стирают свои простыни и вывешивают на балконе. Наверное, это чья-то домработница повесила, пока хозяев нет. Интересно, что сейчас делают Дана и Роза Васильевна?
– Лена, начинай читать с первого абзаца! – велела тем временем историчка Ленке Елфимовой. – Только читай вдумчиво! Понимай сердцем каждую строчку!
Ленка принялась читать с таким выражением, словно перед ней был один из рассказов Эдгара По: то понижала голос до шёпота, то завывала в конце. Всё это было бы забавно, если бы я не вспоминала Исабель. Вот уж у кого стоило бы поучиться нашей Елизавете Ильиничне. На уроках «театра» я действительно училась думать.
До меня вдруг дошло. Раньше мне казалось, что поездка за границу на учёбу улучшит меня изнутри. Ну, то есть сделает более самостоятельной, научит справляться с трудностями, даст те знания, которые невозможно получить у нас, расширит горизонт.
С одной стороны, так и произошло. Я стала более самостоятельной. С другой, самостоятельность принесла ухудшение. Мне теперь не нравилось то, что меня окружает, моя обычная жизнь. Мне некомфортно дома, потому что мама считает меня грудным младенцем вроде того, что сидит у неё в животе. Причём, когда мне действительно нужно её внимание или совет, она либо спит, либо уезжает к врачу. В школе тоже стало всё раздражать. Все эти знания кажутся какими-то бессмысленными (кроме английского!).
«Интересно, – подумала я с опаской, – а как будет с моей работой после этой поездки? Хуже или лучше?»