Первая Вечерняя Звезда

Романов Александр Александрович

– Нет, ты поклянись страшной клятвой!

– Какой?

– Хотя бы такой: «Я, Бориска, стоя на этом самом берегу, торжественно и страшно клянусь в том, что никогда больше не поплыву туда, где можно утонуть. А если я нарушу свою клятву и утону, тогда…»

– Стану утопленником, – продолжил Бориска.

– И вовсе не об этом я хотел сказать в конце клятвы, – обиделся Бук. – Если ты станешь утопленником, то клятва ни к чему.

– Но ты сам сказал: «А если я нарушу и утону, тогда…» Ведь после «утону»

ничего другого не остаётся…

– Действительно… – задумался Бук. – Страшная клятва страшно и ни к чему запуталась. Сейчас я придумаю другую.

– А я пока оденусь.

– Да, да, не мешай мне, – сказал Бук и принялся, заложив передние лапки за спину, расхаживать вокруг консервной банки.

– Я, Бориска, обещаю… Я никогда… Пусть и гром и молния, если… – бубнил он без остановки.

– Что, у Бука так сильно болит голова? – спросила Сороку Машенька, выходя на берег и отряхиваясь.

– Нет, он придумывает для Бориски противоутопленническую клятву.

– Уже готова, – сказал Бук, усаживаясь на консервную банку. – Повторяй:

Пусть не буду я Бориской, Стану горькою редиской, Если Бука обману И уплыву на глубину!

Бориска повторил.

– Я доволен, – сказал Бук. – Теперь ты связан простой и в то же время страшной клятвой. Кому захочется становиться горькою редиской? Это даже пострашнее, чем утонуть!

– А солнце, солнце-то совсем легло спать, – сказала Сорока. – Вы что, не замечаете?

Все посмотрели на запад.

– Мне обязательно попадёт дома, – сказал Бориска. – Я слишком заигрался. Папа с мамой, наверное, истратили все свои нервы. Надо торопиться.

– Побежим? – предложила Машенька.

– Да, – сказал Бориска.

– Возьми меня за пазуху, – попросил Бук. – Моя задняя левая лапка почему-то захромала.

– И меня… – стрекотнула Сорока. – В темноте лететь не очень-то удобно.

– Залезайте, – разрешил Бориска, – только поживее.

…Река засыпала вслед за солнцем. Стала гладкой, тёмной и такой тихой, что можно было подумать, будто и не течёт вовсе.

Только иногда на глубине ещё всплёскивала большая рыба да пролетающие кулики, уже невидимые, проносили над самой речной поверхностью свои последние предосенние вскрики: «вить-вить-вить, вить-вить-вить…» Казалось, что они ищут в темноте друг друга, договариваясь о ночлеге.

Машенька бежала впереди Бориски и предупреждала:

– Осторожнее, здесь лежит камень. – Или: – Не запутайтесь,

здесь валяется проволока…

Бук, забравшийся за пазуху, время от времени ласково, совсем как котёнок, тёрся головой о Борискину шею.

А Сорока, решив, что удобнее сидеть на Борискином плече, ежеминутно спрашивала:

– Ты не забудешь нас?

– Что ты, – отвечал Бориска, – никогда!

Вдруг Машенька остановилась.

– Смотрите, – сказала она, – появилась Первая Вечерняя Звезда.

Бориска глянул на небо.

– Да вот, в реке… – сказала Машенька. – Давайте задержимся, я хочу поговорить с Вечерней Звездой.

– Только недолго, – попросил Бориска.

– Две минутки, не больше, – сказала Машенька и вошла в реку.

– Здравствуй, – обратилась она к отражению Первой Вечерней Звезды. – Скажи, ты действительно была на земле или то, что рассказывают о тебе, просто выдуманная сказка?

Вечерняя Звезда молча качнулась на одинокой медленной волне.

– Понимаю, – сказала Машенька, – ты отвечаешь мне, но твой далёкий голос я не могу услышать.

Звезда качнулась ещё раз.

– Значит, это не сказка… Значит, и моя мама когда-нибудь сможет возвратиться?

Звезда опять качнулась.

– Спасибо… Теперь мне радостнее будет жить, – сказала Машенька. – Я могу надеяться на встречу.

…Друзья попрощались около лежащего на берегу коряжистого дерева.

– Может, вы зайдёте ко мне в гости? – спросил Бориска. – Я познакомлю вас с мамой и папой.

– Не сейчас, – ответил Бук. – Сегодня слишком поздно.

– В другой раз, – подтвердила Машенька. – Тогда, когда в деревне станет поменьше собак.

– А я прилечу к тебе завтра утром, – сказала Сорока. – Прилечу и сяду на вершину рябины с пушистыми цветами. Ты услышишь, как я застрекочу, и, если даже будешь спать, – сразу проснёшься.

– Знаете, о чём я сейчас подумал? – спросил Бориска.

– Не знаем, – сказали друзья.

– Я подумал о том, что если охотники станут отыскивать Машеньку, то Сорока моментально может прилететь и сообщить об этом. Тогда я позову папу с мамой и мы поспешим на выручку.

– Спасибо, – сказала Машенька. – Ты – настоящий друг.

– Поцелуйтесь, – сказала Сорока. – Бориске надо уходить. Не до утра же нам прощаться!

– Да, – согласился Бук. И, вспрыгнув Бориске на плечо, потёрся своей меховой щекой о его щёку.

– Что ж… – сказала Машенька и на секунду ткнулась в Борискин лоб лохматой мордашкой.

– Ты иди безбоязненно, – сказала Сорока. – Деревня близко. И теперь ты знаешь, что в лесу нет ни рысей, ни волков.

– Мы долго-долго будем смотреть тебе вслед, – сказала Машенька. – Не забывай об этом. Помни, что и Первая Вечерняя Звезда смотрит на землю даже тогда, когда небо в облаках и звёзд не видно…