Первая Вечерняя Звезда
Шрифт:
– Ты нашёл неправильный выход, – сказал Бориска. – У курточки есть второй карман. Но и в нём нет кедровых орехов. Откуда им там взяться, если я их туда не клал?
– Не может быть, – твёрдо сказал бурундук. – Во втором кармане обязательно должны быть орехи. Ты мог насыпать их так давно, что сам забыл.
Бориска молча вывернул второй карман.
– Да? – машинально сказал бурундук и чихнул, будто перед ним вывернули наизнанку пустой пыльный мешок. – Как странно – ничего нет. А ведь наступило время завтрака.
Он опять стремительно взбежал по стволу сосны вверх и спустился
– Конечно, я так и знал, – сказал он.- Сорока сидит на вершине своей осины, а мы всё ещё не можем найти нужного выхода. Долго мы будем его искать? Час, два часа? А может, два дня?
– Не знаю, – ответил Бориска. – Я ничего не могу придумать. Нет у меня кедровых орехов! Ведь я шёл к папе. Откуда я мог знать, что заблужусь и встречу тебя?
– Люди никогда ни о чём не думают по-настоящему! – раздражённо сказал бурундук. – Они идут в лес за ягодами и не знают, наберут их или нет. Люди идут в лес и даже не думают о том, что могут заблудиться. Потеха! Получается просто потеха и ничего больше! Вот и сейчас, разве ты ищешь выход из нашего затруднительного положения? Нет, этот выход ищу я, а ты только и делаешь, что говоришь «не знаю» да «не знаю». Такая работа самая лёгкая! Постой, постой, – остановил он сам себя. – А зачем нам что-то искать? Наша дружба началась уже сама собой. Теперь ты можешь погладить меня, посадить к себе на плечо или к себе в карман. И я не укушу тебя, потому что друг не может обижаться из-за таких пустяков.
ИГРА В ПРЯТКИ
Бук так обрадовался наладившейся дружбе, что перестал думать о еде. А Бориска никогда не хотел есть, маме всякий раз долго приходилось его уговаривать. Теперь же, когда рядом с ним сидел говорящий бурундук, не помогли бы никакие уговоры – кто захочет тратить время на манную кашу, когда можно гладить Бука, сажать на плечо и задавать ему вопросы. И Бориска спросил:
– Бук, а почему тебе не захотелось узнать моё имя?
– Твоё? – Бук, сидя, закинул одну заднюю лапку на другую. – Я и так знаю, что ты – мальчик.
– Мальчиков много, каждого зовут по-своему.
– Я не задумывался над этим, – сказал Бук, – а стоило. Ведь бурундуки тоже зовут друг друга по-разному.
Услышав имя, он сказал:
– Лучше бы тебя назвали по-нашему – Барсуком. Но и так – вполне подходяще. Я даже вспомнил про тебя песенку:
Если прямо ты пойдёшь – Старый пень в лесу найдёшь. Там живёт Борис, Председатель рыжих крыс.– А я – Бориска. И не председатель.
– Нет так нет, – согласился Бук. – Председатель, наверное, куда-то делся. Когда я, послушавшись этой песенки, пошёл прямо и нашёл много пней, его там уже не было. Остались только какие-то железяки от машины, рваные ботинки и носки.
– Мои ботинки тоже скоро разорвутся, – Бориска потёр их рукавом курточки, – а у меня ещё очень много дел: найти папу – он сидит около реки и ловит рыбу, найти поляну, на которой ночует солнце, и отыскать склон, где росла рябина.
– А ты хорошо умеешь искать?
– В нашем детском саду – лучше всех.
– Тогда отвернись на минутку, а потом попробуй найти меня…
Никогда ещё Бориска так долго не искал. Он ползал, выглядывая Бука возле давным-давно повалившейся берёзы, приподнимался на цыпочки, стараясь увидеть, не сидит ли тот на ветке. Заглянул даже в норку, неизвестно кем вырытую, и крикнул в неё:
– Бук, если ты залез под землю, выходи! Я не могу так глубоко видеть!
И тут Бориска услышал, как Бук отозвался. Но не из норки, а откуда-то сзади.
– Бо-рис-ка!.. Сви-сви-сви!.. – взволнованно кричал он. – Отыскивай меня скорее! Какая-то чёрная вода крепко схватила мои лапы и не выпускает!..
– Сейчас, сейчас! – побежал напролом через кусты Бориска. – Да где же ты?
– Здесь, совсем близко, около шиповничьего куста!
– Ну и вляпался! – изумился Бориска, вытаскивая Бука из лужицы липкой смолы, рядом с которой валялась обкрошившаяся бетонная плита с железными прутьями.
– Я торопился спрятаться, – сказал Бук, – а эта ловушка блестела, совсем как вода. Я хотел пробежать по воде, а получилось так, что я чуть навсегда в ней не спрятался, – Прятаться надо уметь, – сказал Бориска, помогая Буку счищать с лапок смолу.
– Искать тоже надо уметь, – возразил Бук. – Если бы я не закричал, ты и сейчас искал бы меня. Как же ты отыщешь поляну, где ночует солнце, и место, где росла рябина, и папу? Я думаю, нам надо пойти вместе. А еще – пригласить с собой Машеньку. Охотники убили её маму – медведицу. Ей очень скучно живётся одной, и она обрадуется. Кроме того, если ты попадёшься в какую-нибудь ловушку, она поможет мне выручить тебя.
– Нет, – не согласился Бориска, – Машенька может меня съесть.
– Она добрая, – возразил Бук, – и маленькая. Ей всего-то несколько месяцев.
– Знаешь что, – сказал Бориска, – надо засыпать смолу листьями, – чтобы она никого больше не обманывала.
– Правильно, – сказал Бук. – Пусть не блестит, не притворяется водой.
И друзья навалили на чёрную смолу огромную кучу листьев. Бориска забрался наверх, попрыгал, утрамбовал листья и удовлетворенно сказал:
– Вот так…
БЕРЛОГА, В КОТОРОЙ КАК БУДТО НИКТО НЕ ЖИВЁТ
– Ты родился в деревне около нашего леса? – спросил Бук, когда они отошли от этого грустного места. – Я иногда бываю в деревне, но тебя почему-то не видел.
– Нет, – сказал Бориска, – мы приезжаем сюда с мамой и папой только летом, отдохнуть. Иногда папа берёт меня с собой и зимой, покататься на лыжах. А всегда мы живём в городе.
– Понятно, – сказал Бук, – я кое-что уже слышал о городе, он очень каменный и большой. И, наверное, с каждым летом подходит всё ближе к нашему лесу, посылает в него всё больше и больше своих автобусов. Скажи, он близко?