Первая женщина на русском троне. Царевна Софья против Петра-«антихриста»
Шрифт:
– Присаживайтесь, бояре, – кивнула князьям Софья, указывая на покрытую бархатом лавку, с которой уже успели подняться ее гостьи. – Как я понимаю, разговор будет такого толка, который не интересен девичьим ушам. Марфа Матвеевна, Татьяна Михайловна, Марфунька, пришлите мне своих служанок, и Верка передаст им мои гостинцы.
С этими словами девушки потянулись из комнаты,
Относившаяся к Софье с собачьей преданностью, Верка, раздав пирожки служанкам царевен и вдовствующей царицы, невзирая на усталость встала у дверей хозяйской светлицы, так чтобы никто при всем желании не смог бы подслушать, о чем шла речь на тайном совещании.
Впрочем, подслушивать было некому, потому что все были заняты спасением собственной шкуры и страхом перед завтрашним днем. Царица Наталья Кирилловна то оплакивала смерть Матвеева и брата Афанасия, то тосковала, опасаясь за судьбу оставшегося в живых младшего братца Ванечки и своего отца Кирилла Полуэктовича, прятавшихся от бунтовщиков по кремлевским кладовым.
Над городом повисла луна, озаряющая черную громаду Теремного дворца, окруженного пламенем костров, у которых грелись стоящая на карауле стража. Начинался второй день стрелецкого бунта.
На рассвете следующего дня над Москвой вновь поплыли звуки набата, но они уже не застали никого врасплох. Вся царская семья и ближние бояре собрались в Грановитой палате, чтобы выработать хоть какую-то стратегию борьбы с бунтовщиками. Софья пришла туда одной из первых и с интересом наблюдала, как поредела толпа царедворцев, окружавших еще вчера Наталью Кирилловну. К ней же, напротив, подходили те, кто еще накануне едва кивал царской дочери, проходя мимо по своим делам.
Впрочем, ранняя встреча так ничем и не закончилась, потому что до смерти напуганные вельможи ни в какую не желали брать на себя бразды правления, выпущенные погибшим накануне Матвеевым. Мальчик-царь был не в счет, на Ивана тоже никто не обращал внимания. Из мужчин ближе всего к трону стоял Милославский, но бояре скорее дали бы себе отрубить руки, чем снова подпустили его к управлению государством.
В Грановитой палате стоял шум. Бояре ругались друг с другом и, позабыв об указе Тишайшего, уже начали местнические дрязги, как пришло сообщение, что стрельцы снова собрались перед Красным крыльцом и требуют, чтобы их приняли оба царевича, патриарх, Наталья Кирилловна и другие члены царской семьи. Бояре, окольничие и дворяне, только что поминавшие друг другу дедовские заслуги, вдруг присмирели, словно к стае дворовых собак подошел меделянский пес.
И когда в Грановитую палату явились выборные от стрельцов и, не ломая шапок, спросили, с кем вести переговоры, никто не шелохнулся. Все присутствующие посматривали друг на друга в надежде, что найдется смельчак, который не побоится взять на себя ответственность за переговоры. В палате повисла тишина, среди которой вдруг раздался звонкий девичий голос:
– Что привело вас во дворец, стрельцы?
От неожиданности многие вздрогнули, а выборные, повернувшись на голос, с удивлением увидели невысокую симпатичную черноволосую девушку, стоящую перед ними с царским достоинством.
– Царевна Софья! Это Софья Алексеевна! – Прошелестело среди стрельцов.
Царевна молча глядела на них в упор, и вот уже рука одного из выборных потянулась снять шапку, за ним, сняв головные уборы, опустились на колени остальные. Только после этого Софья смягчила свой взор и мягко проговорила, словно коря малых детей:
– Я чаю, вы пришли сюда с какой-то просьбой. Говорите, не бойтесь. Бор милостив, а нам, царям, не гоже быть строже его. Уверена, мы сможем найти решение, которое будет приемлемо для всех.
Конец ознакомительного фрагмента.