Первое дело Еремея
Шрифт:
– Ловко вы их, отец Еремей! – одобрительно сказал Рон.
Ловко? Еремей удивился. Ничего он и не сделал. Может, они клося напугались, собачки. Клось ударом копыта любую собаку отправит на пурпурные поля. А их, копыт, у клося четыре. Собачки и одумались.
Тут к ним подбежал юноша, не старше самого Еремей. Неужели шаман? Что-то непохоже. Уж больно прост с виду.
– Мудрый Шугадан-Оглы приветствует тебя, новый шаман светлых людей, и просит пожаловать под его кров, – встречавший взял клося под уздцы. Животное послушно
Кровом оказалась стоявшая наособицу хижинка на сваях. Привязав клося к дереву, встречавший помог Еремею сойти на землю – не потому, что Еремей сам бы не сошел. Из почёта, обычая.
– Мудрый Шугадан-Оглы ждет тебя, – указал юноша на дверь и отошёл в сторонку.
С ним отошёл и Рон. Видно, положено. У семинарии учили при встрече с малыми племенами придавать значение мелочам. Иногда по небрежности можно оказаться в неприятной ситуации. Оскорбить божество. Отвергнуть дружбу. Пообещать неисполнимое.
Вход в хижинку прикрывала странная завеса. Костяная. Кости были нанизаны на жилы и, постукивая друг о друга, издавали особый треск, не лишенный мелодичности. Всё бы ничего, только косточки-то человеческие. Еремей знал это наверное, в семинарии учили искусству врачевания, каждую косточку приходилось заучивать до бугорка, до впадинки. Эти косточки были костями пальцев рук.
Раздвинув завесу, он вошел.
В полумраке хижины глаза не сразу различили сухонького старика. Старик, скрестив ноги, сидел у очага. И старик, и очаг были удивительными.
Старик в одной набедренной повязке, казалось, дремал. Зачем ему одежда, она может скрыть татуировку, татуировку, занимающую всё тело. Это были не узоры, не знаки, а настоящие картины. Вот Люди Льда плывут на длинной узкой лодке по небу, вот они причаливают к горе, покрытой снегом, вот собираются вокруг Дерева Мира, на котором растут и плоды, и звери, и рыбы. И много других картинок. Очаг же представлял собой железную чашу, стоящую на треножнике. В чаше горел синий огонь, поднимающийся от синей же спирали на дне чаши. Неугасимый огонь.
– Я ждал тебя, молодой шаман светлых людей, – шаман открыл глаза, ясные, голубые.
– Я пришёл, – ответил Еремей просто.
– Садись же, и выкурим трубку понимания.
Неприметным движением шаман достал откуда-то трубку.
– Я принес тебе подарок, – Еремей протянул шаману кисет. Очень удачно получилось, а то он всё ломал голову, как вручить подношение.
– Благодарю тебя, мой светлый брат. В непогожий день я буду курить трубку удовольствия и вспоминать о тебе.
Еремей промолчал, усаживаясь на пружинящем полу. Трубка удовольствия, вот как. Представления о вещах у людей разное. Ему вдыхать в себя дым удовольствия не доставляло. Но обычаи круглолицых возникли задолго до появления на их земле поселенцев Монастыря. Придётся приноравливаться.
Он взял
Он вернул трубку шаману. Тот выпустил клуб дыма, и дым вдруг принял очертания головы достопочтенного Хармсдоннера.
– Как поживает Озабоченный Молчальник?
Странное прозвище
– Бодр и здоров, – ответил Еремей.
Шаман вновь передал ему трубку. Не стоит и пробовать. Да и кого ему лепить из дыма, если он никого в племени Людей Льда не знает?
Поэтому он просто запыхтел, этакий маленький кузнечный горн. Дым сложился в дерево с длинными ветвями, которые лениво шевелились. Это не дерево, это Озёрный Сайрин!
– Да, в озере поселился Ненасытный Зов. Две женщины Людей Льда поддались обманным призывам. Теперь женщины Людей Льда не могут навестить Материнский остров. Плохо.
– Материнский остров?
– Да, мой светлый брат. Если женщина хочет стать матерью, она прежде целую луну проводит на Материнском острове. Тогда у неё родится здоровый сын.
– Нам это чудище тоже ни к чему. Погиб наш воин, – Еремей решил больше не вдыхать дым трубки. Уж больно легко стали срываться слова с языка. Неровен час, сорвётся и такое, о чем Людям Льда лучше бы не знать.
– Воины Людей Льда готовятся вступить в бой с Ненасытным Зовом. Мы вернем себе и озеро, и остров. Люди Льда храбрые и смелые воины. Они победили Заур-Руха, справятся и с Ненасытным Зовом, – шаман показал на своё плечо.
Рисунок на плече показывал момент битвы Людей Льда с огромной двуглавою птицей. Одни наскакивали на птицу с копьями, другие осыпали её стрелами, третьи жгли длинными факелами.
– Мой предок, премудрый Ши, дал воинам совет, приведший к победе. Задайте головам такую задачу, чтобы они, головы, стали её решать всякая по-своему. Если две головы, а тело одно, наступит свара меж головами. Один отряд начал жечь птицу, другой колоть. Ужасный Заур-Рух хотел одновременно и кинуться на воинов, и лететь прочь – оттого не сделал ни того, ни другого, – похоже, шаман был одновременно и священной книгою Людей Льда, и её толкователем. – Сейчас я думаю, как нам одолеть Ненасытный Зов. Быть может, светлый брат знает что-нибудь о повадках этого доселе невиданного в землях Людей Льда исчадия?
– Там, где я живу, Мудрый Ша, его называют Озёрный Сайрин. Но и там его нет, лишь дальше к югу, в местах, где Смерть посеяла свои семена, живёт Озёрный Сайрин, посылающий и человеку, и зверю, и лемуту манящие видения. Обманутая жертва становится легкой добычей недвижной монструозии, питает её и её отпрысков, покуда Сайрин не выест всю округу. Только браухли могут селиться рядом с Озёрным Сайрином, но почему они могут разгуливать безбоязненно меж щупальцев, не знает никто.
– Значит, светлые люди не борются с Ненасытным Зовом?