Первое дело Йеро
Шрифт:
На мгновение Иеро охватила паника. У кого спросить, что с ним произошло? Кто поможет?
Ответ пришел сам, ответ неумолимо точный: никто. Он - единственный священник на сотни и сотни лье.
Только сейчас он ступил в комнату. Осторожно, неслышно, выученным в Тайге шагом двинулся он вдоль стены. Избушка мала, да приют дала. Злодею?
Крохотный чуланчик пуст. Спальня-невеличка тоже пуста. Гостевой покой пуст. И в кухне никто не прячется.
Он вернулся в горницу. Пол чистый, никаких следов.
То, что петля - глупая, дурная шутка, было наиболее вероятным. Ну не дух же пера Кельвина пугает преемника. Кто-то из поселенцев, верно, считал, что не сопливого семинариста нужно избрать священником, а кого постарше, помудрее.
Он обошел вокруг петли. Потрогал. В два пальца ремешок, такой лорса удавит, не то, что семинариста. Но лорсы в петлю сами не лезут. И семинаристы. И уж тем более священники.
А пер Кельвин?
Брус, за который привязали веревку, запросто не достанешь. Иеро пододвинул табурет, встал. Узел на петле скользящий, а второй конец привязан узлом простецким. Тот, кто его завязывал, был ростом с Иеро, возможно, и повыше.
Он попробовал развязать узел. Резать не хотелось - ремень хороший, а в поселении пионеров каждая мелочь на счету.
Получилось. И очень удачно получилось, вовремя. Слух, обыкновенный, не ментальный, не подвел - шаги он услышал и успел приготовиться - соскочил с табурета, придвинул табурет к столу, ремень спрятал под мешок. И едва он успел это сделать, как в дверь постучали.
– Войдите, - а сам сел на табурет с видом, словно склянку на нем сидит. Отдыхает и думает. Даже голову рукою подпер.
На пороге появилась девушка. Молодая, одних лет с Роем. Кухлянка расшита просто замечательно. Где-то он видел похожий узор. В одной руке - плетеная корзинка, в другой - горшочек с растением.
– Добрый вечер, пер Иеро. Я могу войти?
– смотрела она на Иеро с любопытством и, как показалось, слегка насмешливо. Девушки обычно смотрят насмешливо на парней, хоть годом младше себя. А уж если разница в два года...
– Разумеется,
Настоящий священник добавил бы "дочь моя". Но у Иеро язык не повернулся.
– Вы, верно, дочь достопочтенного Хармсдоннера?
Глаза девушки, и без того большие, стали просто огромными.
– Да! Я Лора Хармсдоннер. Как вы узнали? Ой, извините, конечно, Для пера узнать, кто есть кто, наверное, просто.
– Не совсем, - ответил Иеро. Признать в девушке дочь старшины помогла не ментальная сила, нет. Узор. Видно было, что куртка достопочтенного Хармсдоннера и кухлянка расшита одной рукой. Вряд ли вышиванием занимался старшина. Возможно, ему расшила одежду жена, но девушка для себя узор бы непременно изменила. А раз узоры были похожи, следовательно, вышивала именно девушка. И никакого ясновидения.
– Меня... Меня прислал батюшка. Вот это - она протянула горшочек цветком - Огнь-цветок. Сейчас-то он просто цветок, а ночью будет светиться. Вместо лучины, возьмите.
– Благодарю.
– А в корзинке - еда. Вы ведь сегодня никак не можете с нами отужинать?
– Да. То есть нет, не могу, - он бы и рад уйти отсюда, но нельзя. Первый вечер в поселении положено священнику провести в уединенном размышлении. И правильно. Ему есть о чем подумать.
– Тогда я пойду, с вашего позволения, пер Иеро.
– Иди... идите, - ну как он мог сказать "иди, дочь моя"?
– Один вопрос.
– Да?
– видно было, что девушка уходить не спешила. В глазах интерес. Не стоит относить его целиком к себе. Любой на его месте вызвал бы любопытство не меньшее.
– Ты носила еду перу Кельвину?
– обыкновенно разные хлопоты священнического быта берет на себя старшина - еду, например. Священника либо зовут к столу, либо, вот как сейчас, приносят еду на дом. Конечно, не сам старшина приносит, а поручает кому-нибудь. Из уважения, обычно, детям или жене.
– Да, пер Иеро.
– А вечером перед смертью пера Кельвина? Он ужинал в одиночестве или...
– Ужинал он всегда в одиночестве. В поселке всякий рад был разделить с ним пищу, ну, это ведь всегда так, и обедал пер Кельвин всегда с прихожанами. А вот ужинал в одиночестве, была у него такая привычка.
– С самого начала?
– Привычка-то? Нет. С самого начала мы все вместе жили, пока строили бараки, церковь, остальное. И потом долгое время он ужинал с нами, я имею в виду, с моим батюшкой. Обсудить дела поселения, другое, третье...
– Но когда пер Кельвин начал ужинать в одиночестве?
– Подождите, - девушка задумалась.
– Три луны назад. Да, со дня весеннего равноденствия.
– Что-нибудь произошло? Ссора?
– Нет. Нет, - поспешила ответить Лора.
– Просто он начал уставать. Знаете, пер Кельвин был не такой молодой, как вы.
– Знаю, - пробормотал Иеро. Похоже, если он срочно не постареет, у него будут проблемы. Ничего, уважение бороде - пол-уважения. Уважение голове - настоящее уважение. Жди, жди.
– А в последний вечер... В последний вечер он вел себя обычно?
Девушка задумалась.
– Задним числом кажется, что он был утомлен больше, чем всегда. Но это ведь задним числом.
– Вы удивились, узнав о случившемся?
– О том, что пер Кельвин повесился?
– Лора предпочитала говорить без обиняков.
– Да, конечно. Все в поселении были удивлены. А больше - подавлены.
– Подавлены?
– Конечно. У нас не то, что в аббатстве. Жизнь трудная. Но нужно верить, что станет лучше. А тут... Если священник вешается, чего ждать от остальных?