Первое дерево
Шрифт:
— Я не могу читать мысли. Я увидела само стремление, но суть его мне не известна. Я подумала, что ты можешь что-то знать.
Первая сосредоточенно помотала головой, словно пытаясь осознать важность того, что ей сказала Избранная.
— Я не настолько с ним близка, чтобы он доверял мне свои сокровенные тайны. Но, — добавила она, — благодарю тебя за то, что ты меня предупредила. Какова бы ни была его просьба, я не допущу, чтобы ради неё он остался там.
Оставив Первой пищу для размышлений, Линден поспешила на нос. Несмотря на то, что была поставлена только половина парусов, «Звёздная Гемма» шла довольно быстро, но угрюмые скалистые стены
Корабль Великанов упорно двигался вперёд. Капитан отдал команду убрать пару парусов. Теперь «Гемма» пошла медленней, и Линден вдруг померещилось, что не ветер гонит корабль, что не капитан его направляет, а Хищник лениво заглатывает свою жертву. А ветер все крепчал и вскоре достиг такой силы, что корабль не смог бы вернуться, даже если бы захотел. Вот они уже пересекли границу солнечного света и тени, вот уже весь корабль накрыло серой вуалью сумерек, лишь верхний парус ещё ярко белел на солнце, словно светясь, но вот и он погас, и «Звёздная Гемма» нырнула в сгущающийся мрак ущелья.
Когда глаза Линден привыкли к полумраку, она смогла внимательнее разглядеть сдвигавшиеся каменные стены. Гранит выглядел иссечённым и израненным, но не от естественных природных процессов, а словно скалы насильно разверзли для того, чтобы сделать между ними проход, и в их угрюмом молчании чувствовалось терпеливое угрожающее ожидание какого-нибудь природного катаклизма, чтобы снова сомкнуться, раздавив при этом тех, кто нагло вторгся в их недра. Линден прислушивалась к ним, и её трясло от ярости, которую источали эти камни. Лишь их древняя бессловесность мешала ей понять истинную причину их столь великой обиды.
Скорость корабля все увеличивалась; залив становился уже, и ветер, зажатый между его высокими стенами, дул уже с необычайной силой. Капитан приказал убрать почти все паруса. Линден оглянулась и увидела в щели между утёсами лишь узенькую полоску синего, все ещё освещённого солнцем открытого моря. Далеко-далеко позади. Безвозвратно далеко. Но тут «Гемма» свернула за скалу, и теперь даже оглядываться было не на что. Капитан и якорь-мастер следили за тем, чтобы, невзирая на все повороты становившегося всё более извилистым пролива, корабль строго держался середины, где глубина всё ещё была достаточной.
Каждый звук многократно отдавался эхом от закрывавших небо стен, приобретая жутковатую призрачность и интонацию безнадёжного отчаяния; вихрь криков, потерявших в бесконечном отражении всякий смысл, смешиваясь с воем ветра, гнал корабль вперёд, словно улюлюканье загонщиков. Даже обычно не унывающие ни от чего Великаны притихли, и все необходимые команды произносились почти шёпотом. Линден почувствовала, что её ноги и спина уже ноют от страшного напряжения. Утёсы вздымались на сотни футов, и чем уже становился пролив, тем тоньше была полоска неба над головой. Скалы наверху нависали тяжёлыми уступами, словно склонялись, прислушиваясь к кораблю, в ожидании нечаянно сказанного ключевого слова, которое разбудит их от векового полусна и позволит со всей яростью и злобной радостью, наконец, обрушиться.
Лига за лигой «Звёздная Гемма», словно утратив свою волю, втягивалась в сгущающийся мрак пасти Хищника. Лишь далеко в вышине сверкали на солнце снежные вершины Колючей Оправы. Здесь, внизу, палуба была окутана промозглым туманом, и леденящая тишина слегка трепетала от произносимых одними губами ругательств Ковенанта; ему было необходимо дать выход копившемуся в нём раздражению. Но вот и он притих и стиснул зубы, смущённый молчаливым насторожённым вниманием скал. А они все продолжали сдвигаться над головой, пока совсем не закрыли небо.
Вскоре пролив сузился настолько, что в нём невозможно было даже развернуться. Линден стало трудно дышать; сгущавшаяся злоба настолько пропитала воздух, что ощущалась почти физически. И в то же время ей казалось, что это пока лишь тень, эхо грядущих бед. Она вспомнила мрачный силуэт Голого Острова и немое предостережение, таящееся в его странной пирамидальной форме. Обессилев, она устало покорилась року (по её воле или же без неё?), увлекающему её навстречу неведомой, но могучей силе.
«Звёздная Гемма» свернула ещё за один поворот, и перед потрясённой командой открылась большая лагуна, словно естественная гавань, со всех сторон окружённая неприступными скалами. За лагуной каменные стены расступались, и между ними расстилалась небольшая долина, по которой текла впадающая в залив река со стремительным течением и берегами, густо поросшими деревьями. Это и была Коварная. Всю долину заливал солнечный свет.
Но вода в лагуне была абсолютно спокойна; весь пыл бурной реки поглощался чёрной пучиной, лежащей у подножия обрывистых скал.
Ветер утих, и гнетущая тревога, пронизывавшая воздух в ущелье, здесь испарилась без остатка. Линден с таким наслаждением вдыхала полной грудью свежие осенние запахи, словно благодаря этому чистому морозному воздуху неведомо как могла вырваться из-под мрачной власти Хищника. Да и Великаны, вдохнув его, словно очнулись от оцепенения, разом заговорили и заспешили по местам, готовясь к стоянке.
По команде Хоннинскрю якорь-мастер развернул корабль носом к проходу в скалах, чтобы быть всегда готовыми тронуться в обратный путь, и «Звёздная Гемма» встала на якорь. Несколько Великанов начали готовить к спуску на воду небольшой баркас. Как и «Гемма», он был сделан из камня, и вот уже его гладкие пятнистые бока плавно погрузились в тёмную гладь лагуны. Следуя за Ковенантом на корму, Линден чувствовала, как начинает поддаваться очарованию светлой долины устья Коварной. Листва на деревьях, растущих по её берегам, переливалась всевозможными оттенками, и после суровых, голых скал Хищника Линден испытывала почти непреодолимое желание поскорее оказаться под её сенью.
Первая стояла на корме, глубоко вдыхая свежий воздух долины. Красавчик был в ударе и сыпал шутками направо и налево. Даже у Мечтателя лицо просветлело, словно извечная печаль, которая как мрачная туча бросала тень на его душу, временно уплыла. А Ковенант, казалось, на время стряхнул с себя груз тревог и сомнений; его глаза мерцали, как угольки в костре надежды. Лишь харучаи оставались по-прежнему бесстрастными; радостная атмосфера, воцарившаяся на борту «Геммы», их словно не затрагивала. Они не могли не заметить опьяняющего действия воздуха долины и, похоже, не особенно доверяли ему.