Первое кругосветное плавание
Шрифт:
В другом конце навеса положили связку зеленых листьев с несколькими сухими ветками, связанными вместе и воткнутыми в землю, а рядом – камень размером с кокосовый орех. Здесь же было молодое банановое дерево, такие деревья служат у них эмблемой мира, и тут же лежал каменный топор. У открытой стороны навеса на веревках было подвешено много кокосовых орехов, а около него в землю вбит банановый чурбан высотой в 5 футов. На нем стояла скорлупа кокосового ореха со свежей водой, а у подпорки висел небольшой мешок с поджаренными кусочками плода хлебного дерева; некоторые были свежими, другие засохли.
Туземцам,
В день нашей высадки мы натолкнулись на скелет человека, который точно так же лежал под длинным навесом, покрывавшим останки. Когда спустя несколько дней наши ученые пришли, чтобы осмотреть скелет, оказалось, что он исчез. Поскольку первое время, кроме скелета, о котором только что упоминалось, мы наблюдали лишь один случай захоронения, нам казалось, что подобный погребальный обряд принят не у всех туземцев.
Относительно пищи и других предметов, которые туземцы оставляли около покойников, наши мнения разошлись. Вообще говоря, может показаться, что туземцы верят не только в высшее начало, но и в загробный мир. Пища предназначается либо для какого-нибудь божества, либо для покойника, ушедшего в потусторонний мир. Последнее, впрочем, маловероятно, ибо мы не видели никаких жреческих церемоний, да и пища, которая выставляется здесь, остается до тех пор, пока полностью не сгниет.
Возможно, нам удастся все это увидеть еще раз, прежде чем мы покинем остров, но если виденное нами было религиозной церемонией, то не исключено, что нам не суждено будет понять ее, – ведь таинства большинства религий покрыты мраком даже для тех, кто исповедует их.
Суббота, 22-е; четверг, 27-е. Не произошло ничего достойного упоминания. Люди продолжают работать в форту, а туземцы настолько примирились с этим, что скорее помогали нам, чем мешали. Сегодня в форту, который почти воздвигнут, установили шесть вертлюгов (для фальконетов). Это вселило в души туземцев страх, и некоторые рыбаки, жившие у мыса, где строилось укрепление, перебрались подальше, а старый Оухаа знаками старался предупредить нас, что дня через четыре нам придется стрелять из больших пушек. Существовали и другие приметы, совпадавшие с его предсказанием.
Возможно, у местных жителей создалось впечатление, что теперь, после окончания работы, мы намерены стрелять по ним, а может быть, они сами собирались выступить против нас с оружием – нам это неизвестно. Мы никогда не напали бы на них первыми, а нападение с их стороны – вещь маловероятная.
Пятница, 28-е. Утром много каноэ приблизилось к кораблю. В них были туземцы, прибывшие с разных частей острова, некоторых мы раньше не видели. Здесь же была женщина, которую на «Дельфине» называли королевой острова. Сначала она явилась в форт в палатку м-ра Бенкса, и ее в первый момент никто не узнал. Штурман, видевший ее прежде и случайно оказавшийся на берегу, привез ее на корабль. С ней явилось двое мужчин и несколько женщин; все они, вероятно, были членами ее семьи.
Каждому из них я преподнес подарки. Обареа [Пуреа] – так звали эту женщину – я подарил несколько вещей, а она, как только я сошел на берег, дала мне свинью и несколько связок бананов. Все это она приказала выгрузить из своих каноэ и перенести в форт. Туземцы устроили нечто вроде процессии, а она и я двигались в арьергарде.
Обареа около 40 лет, и она, как большинство местных женщин, мужеподобна. Она глава своей семьи или племени, но, по всей видимости, не пользуется никаким авторитетом среди обитателей острова, хотя нам говорили о ее влиянии в ту пору, когда здесь находился «Дельфин».
Геркулес, чье настоящее имя было Тутаха, по всей видимости, главный вождь на острове. Он посещал нас обычно два раза в неделю, всегда на нескольких каноэ и в сопровождении туземцев. Мы знали, что во время этих визитов от него или тех, кто с ним являлся, сможем получить в той или иной мере любые съестные припасы, которые имеются на острове; в другое же время приобрести какую-нибудь свинью можно было лишь случайно.
При посещении Обареа у нас гостил Тутаха и он не особенно был доволен нашим вниманием к ней. Но вскоре мне удалось улестить его, пригласив на борт и вручив кое-какие подарки.
Суббота, 29-е. Из трюма подняли четыре орудия, два установили на квартердеке, остальные – в форту на берегу реки.
За прошедшие два дня не менее 30 двойных каноэ с 200 или 300 туземцами подходили к «Индевру», поэтому мы были начеку и внимательно следили за их действиями.
Воскресенье, 30-е. Наступил тот четвертый день, когда, по словам Оухаа, нам придется стрелять из пушек. Никто из нас не покинул форта, однако в этот день поведение туземцев не изменилось. Рано утром нанесла визит Обареа, она предложила мне обменять свинью на топорик, я согласился, и сделка была совершена.
Понедельник, 1 мая. Утром на борт прибыл Тутаха. Ему не терпелось заглянуть в каждый ящик и сундук в каюте. Я удовлетворил его любопытство, поспешив открыть большинство из них, – те, которые принадлежали мне. Несколько вещей полонили его воображение. Тутаха собрал их вместе, но когда его взгляд остановился на скобеле, который я получил от м-ра Стефенса и который напоминал каменные струги или топоры, Тутаха взял его в руки и бросил остальное. Он попросил меня дать ему скобель, на что я с готовностью согласился. Туземец ушел, не попросив больше ничего. Я не сомневался, что он был доволен тем, что получил.
Сегодня, как и несколько дней назад, один из туземцев – он, кажется, был вождем – обедал с нами; в первый раз, когда он посетил нас, с ним были женщины, которые вкладывали ему пищу в рот. Сегодня женщин с ним не было. Подали обед, но туземец сидел на стуле неподвижно, как статуя, не притрагиваясь к еде, и, несомненно, ушел бы без обеда, если бы один из слуг не накормил его. Женщины охотно кормили нас, это свидетельствует о здешнем обычае, в соответствии с которым они должны потчевать вождей. Однако случай, о котором выше шла речь, единственный – больше ничего подобного нам не доводилось видеть. Возможно, вожди не могут управляться с пищей так, как делает любой из нас.