Первое кругосветное плавание

Кук Джеймс

Забыл упомянуть, что в Виверу – местности, лежащей на юго-западном берегу Теарребу, примерно в 5 милях к юго-востоку от перешейка, – имеется большая безопасная и удобная гавань – лучшая на острове. Земли вокруг гавани изобильны.

Первый округ (веннуа), в котором мы высадились, называется Опуреону [Ваиари], там мы встретили нескольких наших прежних спутников. Наиболее примечательным было здесь замощенное марае, украшенное пирамидой из кокосовых орехов и имевшее в высоту пять футов. Близ пирамиды на помосте лежало три человеческих черепа, а рядом под небольшим навесом стоял очень грубый каменный идол высотой около 18 дюймов. Близ марае на алтаре лежали черепа двадцати шести свиней и шести собак.

Мы проследовали дальше и встретили весьма любопытную вещь – так называемое махуве [99] .

Махуве, как нам объяснили туземцы, используется на народных празднествах – хеше, как наш Панч в кукольном театре. Это человеческая фигура из плетенки высотой 7 1/2 фута, все части тела пропорциональны. Голова украшена четырьмя выступами, подобными рогам или сучьям: три выступа находятся на лбу, один – на затылке. Вся статуя покрыта перьями, причем на белые перья были кое-где наложены черные, которые изображали волосы и знаки татуировки; с поясницы свисал кусок ткани (маро). Фигура относилась к мужскому полу.

99

Кук неточно передал здесь имя легендарного таитянского героя Мауи, открывателя новых земель, деревянные статуи которого часто встречались в местных святилищах. О Мауи сложены были поэтические сказания, содержание которых красочно передает Те Ранги Хироа в своей замечательной книге «Мореплаватели солнечного восхода» (М., 1950, стр. 64–73).

Мы прошли далее в местность Папара – резиденцию Обареа, где мы намерены были переночевать. На пути туда мы миновали прекрасную гавань – единственное место стоянки для кораблей на южном берегу Оборену. Она расположена милях в пяти к западу от перешейка, между двумя небольшими островками, лежащими близ берега на расстоянии одной мили друг от друга.

Примерно в полутора лигах к западу от этой гавани находится резиденция Обареа. Здесь мы пробыли до наступления ночи, и, хотя Обареа не было дома, ее люди, которых мы здесь застали, старались нас развлечь. Мы решили заночевать в ее доме, небольшом и чистом, со стенами из бамбука.

Близ этого дома находится марае Оамо и Обареа – чудесное произведение туземной архитектуры, превосходящее по красоте все подобные сооружения острова. Оно представляет собой длинный прямоугольный каменный постамент пирамидальной формы с основанием 267 x 87 футов, верхняя площадка имеет в длину 177 и в ширину 7 футов. К ней ведут широкие ступени, похожие на те, которые обычно бывают на солнечных часах. Ступеней всего одиннадцать, каждая высотой в 4 фута, так что вся высота сооружения 44 фута.

Пирамида сложена из квадратных камней красноватого цвета, причем один из ключевых камней имеет размер 4 фута 7 дюймов x 2 фута 4 дюйма при толщине в 15 дюймов. Ступени сооружены из прекрасно пригнанных друг к другу плит кораллового известняка; некоторые плиты очень велики (3 1/2 x 2 1/2 фута). В центре верхней площадки находится деревянное изображение птицы, а рядом лежит высеченная из камня разбитая рыба. Во всем этом сооружении нет ни отверстий, ни камер, оно целиком сложено из камня, и площадка перед ним размером 360 x 354 фута обнесена каменной стеной и живой изгородью из деревьев этоа, которые я называю кипарисами и бананами.

Близ этого марае расположено несколько других меньшего размера. Все они на грани разрушения; на берегу между этими сооружениями и морем валяется много человеческих костей. Неподалеку от самого большого марае расположено много громадных алтарей высотой около 10 футов, каждый из них стоит на 6–8 столбах. На алтари кладется мясо для этуа, или бога [этуа, точнее, е-атуа, буквально «бог» – название, которым обозначались у таитян любые боги]. Здесь же мы видели черепа и кости свиней и собак.

Все марае находятся на южном берегу Опуреону, на низкой прибрежной террасе в 100 ярдах от моря; видимо, построены они много лет назад, ибо большинство из них сильно разрушено. Это дает основание предполагать, что некогда остров процветал или что религиозные церемонии и обычаи, как это водится у большинства прочих народов, со временем стали соблюдаться не столь ревностно [100] .

Утром мы вышли в дальнейший путь. На протяжении всего дня не встретили ничего достойного внимания; продвижение сильно задерживалось рифами и мелями.

100

Кук описывает здесь марае, построенное по приказу вождя области Папара Амо в 1766–1768 гг. в местности Махайетеа в качестве фамильного святилища и посвященное сыну Амо Териирере. Равного по масштабу сооружения не было во всей Полинезии и строили его тысячи островитян низшей касты. Из-за сакральных торжеств, связанных с «вводом в строй» этого сооружения, произошла ссора между Амо и другими вождями, в результате которой вспыхнула междоусобная война. В ходе этой войны противники Амо разорили область Папара, вероятно, сильно пострадало и только что выстроенное марае. Биглехол (112, п. 2) полагает, однако, что у Кука сложилось при осмотре марае не вполне верное представление о степени его сохранности и что святилище в ту пору было целым и невредимым, а впечатление запущенности создавалось густыми зарослями трав и кустарников.

Кук точно описал внешний вид святилища; небольшие погрешности он допустил лишь при его обмере. Человеческие фигуры, о которых упоминает Кук, – символические изображения предков или богов – покровителей рода.

Французские колонизаторы варварски разрушили этот замечательный памятник полинезийского искусства; квадратные камни святилища в 1865 г. были по распоряжению французского губернатора использованы при постройке моста, вскоре снесенного паводком (Beaglehole, 112, п. 2).

Ночью мы пришли в местность Аттахоуру [Атехуру], где мы уже были однажды, когда наносили визит Тутахе. Здесь мы встретили многих старых друзей, которые приняли нас очень сердечно, угостили хорошим ужином и прекрасно устроили на ночь.

Из этих мест мы отправились на следующее утро домой через область, в которой уже прежде побывали, и по дороге посетили Тутаху, который принял нас очень хорошо. Мы пробыли у него недолго и направились затем к форту, куда прибыли вечером в субботу 1 июля, закончив обход вокруг острова и пройдя более 30 лиг.

В течение двух или трех дней наша экспедиция испытала некоторые трудности с продовольствием, особенно с хлебом, которого мы взяли с собой очень мало, не сомневаясь, что в любом месте нам удастся достать плоды хлебного дерева в количестве, большем, чем это требуется для экипажа шлюпки. Получилось же наоборот: плодовый сезон закончился. Мы не видели плодов на деревьях, да и всех прочих фруктов и кореньев стало гораздо меньше [101] .

Сами туземцы питаются кислой пастой из хлебных плодов, бананами, которые они привозят с гор, где сезон несколько задерживается, и орехами, напоминающими грецкие, которые созревают к этому времени года. Но всего этого сейчас очень мало, и не удивительно, что туземцы ничего не привозят нам.

101

Июнь и начало июля – относительно неблагоприятное время года на Таити. Хлебные деревья приносят здесь плоды трижды в год: в марте – апреле, в конце июля и в ноябре – декабре, причем наибольший урожай бывает в марте и апреле, сразу же после окончания дождливого сезона.

Возвратившись на корабль, я удостоверился, что запасы провианта уже заготовлены и запасено 65 бочек воды. Я решил как можно быстрее перевезти на корабль все, что было у нас на берегу, и сняться с якоря. Доставка на судно вещей, очистка и покраска бортов заняли всю следующую неделю. До 9 июля не произошло ничего примечательного.

Воскресенье, 9 июля. Во время ночной вахты солдаты морской пехоты Клемент Уэбб и Семуэл Гибсон – оба молодые парни – умудрились убежать из форта (сейчас это не так трудно было сделать). Утром их не нашли. Экипажу было известно, что вся команда должна быть в понедельник утром на борту и что корабль снимается с якоря через день или два. Возможно, эти двое решили остаться на острове. Однако прежде чем приступать к их розыску, я решил выждать день и посмотреть, не вернутся ли они сами.