Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)
Шрифт:
Витгенштейн писал, что противник «бросился с пехотными колоннами в находящуюся перед правым флангом нашим мызу Белую и, заняв оную, старался обойти правый наш фланг. Гродненского гусарского полка полковник Силин, узнав сие, кинулся с двумя эскадронами на неприятельскую пехоту, опрокинул и рассеял оную и в то же время бросился шеф 26-го егерского полка полковник Рот, со вверенным ему полком на штыки, завладел мызою и прогнал неприятеля совершенно в лес. Тогда приказал полковник Властов всему авангарду наступать вперед и удачным действием конной артиллерии в скорости опрокинул с центра неприятеля, который с поспешностью отступил к лесу». [200] «Несмотря на сбитый центр и левый фланг свой неприятель покусился, взяв пехотные колонны, обойти левый фланг наш. Но так как отступлением центра и левого фланга их, они остались
200
«Ссора егерей с гусарами тотчас доведена полковнику Роту и передана, Бог знает, в каком превратном виде». Дело в том, что «начальник эскадрона (об имени его из уважения к храброму полку умолчу), как говорится, с больной шеи на здоровую свалив, ругал без пощады егерей, упрекал трусами, говоря, зачем мы оставили фольварок». Возмущённый такой ложью, Антоновский попытался урезонить этого «негодяя в бурке», но быстро понял, что этот горлопан явно нарушил поговорку: «Гусар должен садиться на коня в полпьяна». Силин заявил, будто «егеря из фольварка выгнаны неприятелем, которых, якобы, негодяй-бурка остановил, заставил воротиться и нагайкою гнал до самого фольварка».
Зайболтсторф пишет, что «9-й полк под командой майора барона Фикка прибыл в момент отступления 11- го батальона Короля и прикрыл его от напора преследующего неприятеля своим наступлением по дороге». Хайльман заметил, что «из всех сообщений об этом бое 22 августа, а также из одновременных записок вытекает, что во время наступления лёгкая батарея Халдера странным образом находилась в хвосте бригады Зибайна, то есть двигалась с 9-м пехотным полком, который… прибыл на поле боя лишь поздно вечером. Поэтому участие батареи в бою ограничилось главным образом прикрытием отступления, которое бригада смогла совершенно спокойно совершить под прикрытием двух гаубиц, выгодно поставленных обер-лейтенантом артиллерии Карлом Вайсхауптом». Витгенштейн писал, что «после сего неприятель воспользовался наступающим вечером, отступал к Гамзелевой, будучи преследован нашими фланкерами и стрелками. Таким образом, кончилось сие авангардное сражение» и «русские аванпосты вновь заняли свои прежние места».
По словам Зайболтсторфа, «наступившая ночь препятствовала отважиться на второй штурм деревни с надеждой на успех. Поэтому полковник Штрёль выставил густую цепь форпостов и вновь занял одной ротой прежде оставленный лес на правом фланге. Ночь на 23-е прошла при постоянном патрулировании и окликах ведетов, стоявших едва в 50 шагах друг против друга. Многие казаки, которые осмеливались продвинуться слишком далеко вперёд по дороге, были сбиты с лошадей отличными стрелками капитана Балиганда. Противник, весело и радостно настроенный по причине удачного отражения нападения, всю ночь провёл под янычарскую музыку (Janitscharenmusik) и пение. Время от времени подобная музыка слышалась то издали, то приближаясь всё ближе и ближе, вероятно, чтобы вызвать у нас предположение, что постоянно прибывают новые подкрепления, каковые фактически прибыли к утру в значительном числе».
Витгенштейн особо похвалил «храброго и искусного полковника Властова, которой со свойственною русским неустрашимостью, уничтожил совершенно все покушения многочисленного неприятеля, состоящего из целой баварской дивизии под личным предводительством командира всех баварских войск генерала графа Вреде и принудил оные отступать более 7 верст. Потеря наша в сем сражении весьма мала и состоит убитыми и ранеными только 94 чел., неприятель потерял пленных 3 офицера и 120 рядовых, убитых и раненых более 500. В числе первых находится, по словам пленных, 1 полковник, в числе последних — командующий после смерти генерала Деруа 1-й баварской дивизиею бригадный генерал Шипейна, который скоро после сражения умер от ран».
Помимо Зибайна, баварцы потеряли в этом бою 17 офицеров (4 убитых, 2 пленных, 11 раненых) и 236 нижних чинов (17 убитых, 94 раненых, 115 пленных). В частности, был тяжело ранен начальник штаба 19- й дивизии майор барон Графенройт, которому позже была ампутирована правая нога. Фабри считал, что невозможно осуждать бездействие Сен-Сира «после сражения 18-го числа, но кажется бесспорным, что раз уж он не решился извлечь пользу непосредственно из достигнутого успеха, то следовало ограничиться обороной, а не бросать 22-го числа 1-ю бригаду 19-й дивизии на рекогносцировку, где она потеряла 253 человека; не следовало тотчас поручать эту операцию І-му корпусу, но ІІ-му корпусу, менее измотанному». [201]
201
Saint-Cyr. III. 100; Maillinger. 100-03; Volderndorf. III. 124- 28, Beilagen 10–11; Кгаив. 46–47; Mandler. 70–71; Heilmann. 233-35; Fabiy. IV. 805; IV. Annexe. 62–63; Geschichte des 1 Infanterie Regiments. 201-02; Sauzey. V. 239–40, 242, 396; Kukiel. II. 126; Stein, Bunde. 42; ВУА. XVII. 286-87; XVIII. 52–53, 168-70; Харкевич. III. 128-34; Бутурлин. I. 369-71; Бантыш-Каменский. IV.18–19; Богданович. I. 405; Поликарпов. 382. Потери баварцев: 1-й линейный полк: убиты 2, ранены 3 офицера, убиты 4, ранены 51, пропали 28 солдат; 1-й лёгкий батальон: 1/7 офицеров; 6-й лёгкий батальон: 1 /1. Потери русских: 24-й егерский: ранены 1 офицер и 26 солдат, убит 1 солдат; 26-й егерский: ранены 1 офицер, 32 солдата, убиты 14 рядовых, пропали 6; Гродненский гусарский: убиты 4, ранены 14 солдат; 3-я конная рота: ранен 1 канонир (Martinien. 759, 765, 766; Maillinger. 104; Поликарпов. 383). В 1807 Гедони, будучи майором 7-го полка, побывал в русском плену (РГВИА. Ф. 1. On. 1 Д. 1091. Л. 289-90).
В тот день адъютант Сен-Сира капитан де Майе привёз императору в Смоленск рапорт о Полоцком сражении. Вреде сообщил королю о больших потерях в корпусе, о распространении болезней в госпиталях, из-за чего множество раненых умерло. Он написал, что крайне необходимы пополнения по 350 чел. на батальон, по 25 чел. и лошадей на эскадрон, 200 чел. и 500 лошадей для артиллерии и 250 лошадей для обоза. Всего генерал просил у короля для пополнения 11.200 чел. Сен-Сиру Вреде написал, что 6-й корпус из 25 тыс. чел. потерял 8 тыс. умершими либо в госпиталях, либо по дороге. Из 7.800 больных, находившихся в госпиталях, треть уже умерла, и ежедневно болезни уносят 60–70 чел. Офицерские потери составили 125 убитых и раненых и более 100 больных. 4-й швейцарский полк был оставлен в Полоцке; Шумахер вспоминал: «Главный штаб размещался, как и мы, в городе; он занимал старый монастырь иезуитов». [202]
202
Fabry. IV. 662, 806-07; Schumacher. 85; Castellane. I. 139. В боях 16–18 и 22 августа баварцы потеряли 144 убитых, 1135 раненых и 715 пропавших без вести (Braun R. Die Bayern in Russland 1812 // Wittelsbach und Bayern. Bd. III/ 1. Miinchen, 1980. S. 264)
11/23 августа Дибич записал: «Главная квартира I- го корпуса в Соколищи-Щитах, авангард в Белом усилен 25-м егерским полком; часть главных сил в укреплённом лагере возле Сивошина. Остальные между Сивошино и Соколищи-Щиты; резерв возле этого последнего места». У Громошей был выставлен отряд в составе 3 рот Сводного егерского полка и 2 эскадронов Сводных кирасир с 2 конными орудиями. Сводный гусарский полк, находившийся в Каменце, следил за движениями войск Макдональда. Итак, Витгенштейн остался обладателем двух дорог, которые через Невель и Великие Луки и через Себеж и Плесков вели в Петербург.
Утром цепь форпостов отряда Штрёля, составленная из обоих лёгких батальонов и двух стрелковых рот 1-го полка, была отведена на опушку леса, позади неё уступами расположились 2-й батальон 1-го полка с 1 гаубицей, затем 1-й батальон, наконец, 9-й полк; весь день противники наблюдали друг за другом. По словам Зайболтсторфа, “с наступлением дня форпосты были вновь отведены на опушку леса, а войска выстроены эшелонами. Обе стороны очень внимательно наблюдали друг за другом, ожидая атаки”. Антоновский пишет: “11 августа с обеих сторон была тишина. Мы смотрели друг на друга в линиях, не припоминая вчерашней драки, оставаясь каждый на прежнем своем месте”. Поскольку Сен-Сир считал главной целью своих ослабленных войск удержание занятой позиции, он приказал отряду Штрёля вернуться к Полоцку.
Отступление к Гамзелеву происходило в ночь на 24 августа незаметно для русских под прикрытием батальона Лароша и 2-й стрелковой роты 1-го полка. По словам Д’Альбиньяка, Сен-Сир «нашёл позицию графа Вреде рискованной, к тому же в лесу не имелось никакого продовольствия», и дал ему приказ отступить. Хайльманн считал, что «вся рекогносцировка была совершенно ненужной, поскольку уже было известно, что русские ещё находятся на этой стороне Дриссы, и не собираются по доброй воле очищать эту свою позицию; а чтобы их к этому принудить, не было ни желания, ни сил». [203]
203
Fabry. IV. Annexe. 63; Sauzey. V. 396; Maillinger. 103; Geschichte des 1 Infanterie Regiments. 202, 205; Харкевич. III. 136; Бутурлин. I. 371; Богданович. I. 406.
23 августа в 18 1/2 часов умер генерал Деруа. К известию о неизбежной смерти старый воин отнёсся спокойно. Он написал одному из своих родственников: «Я умираю на своём посту, покоряясь воле Всевышнего. Боже, храни короля!». В 2 часа 24 августа скончался его товарищ по оружию и друг юности Зибайн; в тот же день умер полковник Прейзинг. [204] Генерал Пуже покинул Полоцк и отправился на лечение в Вильно, куда прибыл 29-го.
Численность войск 6-го корпуса на 28 августа
204
Ф. Сегюр писал, что генералы умерли в один день. «Они были ровесники, из одного полка, и оба участвовали в одних и тех же войнах. Они почти одинаковым шагом продвигались вперёд по пути своей блестящей карьеры, которую завершила достославным образом одна и та же геройская смерть, в одной и той же битве. Так как ни жизнь, ни смерть не могли их разлучить, то их не захотели разлучить и теперь и потому положили в одну могилу». 13 сентября в Молодечно В. Хохберг встретил багаж обоих генералов, возвращающийся на родину (Сегюр Ф.П. Поход в Россию Смоленск, 2003. С. 88; Denkwurdigkeiten des Markgrafen W. von Baden. Bd. I. Heidelberg, 1906. S. 151).