Первое приключение
Шрифт:
руки, села подле него в кресло второго пилота. Она заметила, как осунулось его лицо, и обрадовалась, когда его выражение стало более спокойным: Стивен глубоко заснул.
Ухура поднялась, легонько поцеловала Стивена в щеку и покинула «Дионис», чтобы вернуться на мостик.
Джим спрашивал себя, почему его удивляет то, что мостик выглядит так обычно. Ему казалось, что он отсутствовал несколько месяцев, и все должно было измениться. Но индикаторы ворп-двигателей свидетельствовали о полном порядке; связь полностью восстановилась: блокирующее поле было снято. Спок занял свое место за консолью офицера
Джима беспокоила только схема в углу видового экрана. Она указывала положение «Энтерпрайза» – он был далеко за пределами Федерации, и с каждой минутой углублялся все дальше, следуя за миром-кораблем. Однако пространство Федерации на схеме обозначалось синим. Неяркое синее кольцо окружало и «Энтерпрайз».
– Капитан Кирк, – адмирал Ногучи на подпространственной частоте.
– Благодарю вас, – сказал Джим, поскольку едва ли он мог избежать
этого разговора. Умей проигрывать, напомнил он себе. Он понятия не имел, что скажет адмиралу, и еще он подозревал, что ничего не потеряет, если так и не узнает того, что собирался поведать ему адмирал.
– Ну, Джим, – сказал адмирал, – вы должны были прибыть на Звездную базу 13 вчера.
– Я знаю, сэр. Но мы встретили… – Он поколебался, пытаясь придумать, как объяснить мир-корабль. – Первый контакт, сэр.
Адмирал Ногучи фыркнул.
– У тебя всегда был талант к недоговариванию. В самом деле, первый контакт. Я видел передачу.
– Передачу, сэр? Но у нас не было времени что-либо передать – и возможности тоже.
– Передачу дал флот.
– О.
– Я бы поспорил, – сказал адмирал, – что одинокий корабль Федерации, повстречав флот надзорного комитета клингонов, будет либо немедленно уничтожен, или захвачен, с предъявлением обвинения в шпионаже его командиру. Знаете, что они хотят сделать с вами?
– Э-э… нет, сэр. – Джим понятия не имел, чтo может последовать за подобным обвинением. Больше всего ему хотелось никогда не знать, какое наказание предусмотрено Империей за шпионаж.
– Они хотят наградить вас медалью.
– Медалью? Это бред!
– Возможно. Но…
– Я не могу принять медаль от Клингонской Империи!
– … вы ее примете, и примете вежливо. Джим! Никто не знает,
сколько это продлится. Может быть, около десяти микросекунд. Но каким-то образом ты заставил наши правительства говорить друг с другом, вместо того, чтобы осыпать друг друга оскорблениями. И, помимо этого, если верно то, что люди мира-корабля не повернут его обратно в пространство Федерации, кто-то должен быть там нашим представителем. Наши ученые и дипломаты доберутся дотуда не раньше, чем через неделю. Так что вы назначаетесь временно исполняющим обязанности посла на клингонском пограничье и на мире-корабле. Я на вас рассчитываю, мой мальчик.
– Я… сделаю все, что в моих силах, адмирал.
– Да, я знаю. И теперь, и в будущем. Мы подробно поговорим и о
будущем, и о вашей следующей миссии, – как только вы вернетесь. – Он улыбнулся, в то время, как Джим пытался придумать, что сказать. Кстати, Джим, – скажи Линди, что директор надзорного комитета выразил желание присутствовать на представлении ее компании. Если она согласится, пожалуйста, устрой все там. О, – здесь есть кое-кто, кто хочет с тобой поговорить.
На экране возникло другое лицо.
– Гари!
– Ну ты там и влип, малыш, – сказал Гари. – Я же тебе говорил, чтоб ты без меня и носу не совал из Федерации.
– Да, говорил, – сказал Джим. – Я больше не буду, обещаю. – Ему
хотелось засмеяться от радости, видя, что его друг снова на ногах, зная, что он будет уже в порядке, когда адмирал поручит Джиму новую миссию. Гари все еще выглядел худым и изможденным, и он опирался на трость, но трость, выложенною эбонитом и увенчанную сияющей позолоченной ручкой, – по крайней мере, хотя бы частично это было показное.
Да важно ли это? – подумал Джим. Ничуть.
– Мне тебя не хватало, Гари. Ты нам нужен. – Он даже не чувствовал обычного раздражения, которое с ним случалось, когда Гари называл его «малыш».
– Это точно. Нет, только поглядите на него, – не успел выбраться из госпиталя, как снова залез в лубки.
Джим смиренно поглядел на свое колено.
– Боунз уже синтезировал для меня эту зеленую дрянь.
– Кто бы сомневался. Я всегда знал, что в глубине души он садист, – Гари засмеялся.
Он думает, я шучу, – подумал Джим. Хотел бы я.
– Когда ты наконец сможешь оттуда выбраться? – спросил Джим.
– Еще немного побуду, малыш. Тебе придется как-то перебиться без первого офицера, пока они не выпустят меня из этой камеры пыток.
Напоминание о том, что Гари не может быть его первым офицером, несколько приглушили радость Джима.
– Мне нужно будет поговорить с тобой. Попозже… – Он хотел
рассказать Гари о приказах Ногучи; он хотел как-нибудь загладить нарушенное обещание – и перед собой, и перед своим другом. Но только без свидетелей. Он болезненно ощущал присутствие коммандера Спока точно за своей спиной. Он надеялся, что Гари воспримет намек.
– Скоро, – сказал Джим.
– Ага, конечно. – Гари мотнул головой, чтобы отбросить свои густые черные волосы со лба. – Позже. – Его волосы немедленно скользнули обратно. – Скоро.
Гари умолк. Даже короткий разговор утомил его.
– Мне надо идти, – быстро сказал Джим. – Только еще одно…
– Что?
– Сходи к парикмахеру.
– Есть, кэп-малыш-сэр, – сказал Гари, улыбнувшись.
– И поправляйся, – тихо сказал Джим.
Гари прервал связь.
Спок не мог не слышать разговора. Он знал, чтo будет предметом
будущего разговора. Капитан Кирк будет вынужден объяснить, что, в конечном итоге, коммандер Митчелл не сможет занять место первого офицера. Спок обратил мало внимания на спор Кирка с Ногучи по этому поводу, и до настоящего момента он не видел причин, по которым ему следовало бы так или иначе вмешаться в это дело. Но теперь только он мог здесь что-либо изменить, и он чувствовал, что должен действовать. Он запросил у компьютера файл с наброском рапорта о переводе, который он на какое-то время раздумал было подавать.