Первое слово дороже второго
Шрифт:
И теперь возле маленькой домашней ёлочки жизнерадостно пел-бормотал телевизор, а Зина и Миша, обставившись тарелками и мисками, сидели на полу и праздновали. Новогодний концерт был уже на последнем издыхании, но по другим программам было много альтернативных развлечений, так что скучать не приходилось. Да Мише с Зиной никогда друг с другом, даже без телевизора и вкусной еды, скучно не было.
– Ты чего глазами-то так хлопаешь, Зин? – приглядевшись, спросил Мишка.
– Устали, – ответила Зина и, сняв очки, принялась нещадно эти уставшие глаза тереть.
– Это, наверно,
– Нет! Спать хочу, наверно. Ведь уже утро, шестой час, – покачала головой Зина. – Ой, а где ж мои окуляры-то? Отдай.
– Попозже, – ответил Миша. – А если спать хочешь, давай тогда на моей кровати укладывайся. А я тут, на братушиной.
– Ага. Но я ещё не хочу, – ответила Зина и, противореча себе, зевнула. – Ой, это я случайно… Миха, отдавай очки, как я телевизор-то буду смотреть?
– Пусть глаза отдохнут, – отрицательно покачал головой Миша. – Сиди так.
– Да ладно – глаза! – вдруг воскликнула девочка. – Глаза – отмазка. Скажи лучше, что тебе на меня, когда я в очках, неприятно смотреть! Ведь я без очков лучше выгляжу!
– В смысле?
– Как все, которые без очков. Да, а я вот такая, в очках буду! – И Зина, быстро подскочив к Мише, попыталась выдернуть свои очки у него из кармана.
Но он перехватил её руку, притянул Зину к себе и, пристально глядя ей в глаза, сказал:
– Не говори так больше никогда, поняла? При чём здесь твои очки?
– При всём.
– Зина, я тебе говорю: хоть в очках, хоть в ластах – ты мне любая нравишься, – произнёс Мишка, и голос его необычно дрогнул. – Потому что я тебя люблю.
– Я тоже, я тоже тебя люблю! – горячо забормотала Зина и бросилась обнимать Мишку за шею.
Но он осторожно снял со своей шеи Зинины руки, взял её за плечи, чуть отодвинул от себя и заговорил:
– Любишь, правда, да? И мы будем всегда с тобой вместе, ведь да?
– Да!
– Ты понимаешь, о чём я говорю? – по-серьёзному улыбнулся Комариков, глядя в сияющие Зинкины глазёнки.
– А чего ж? Конечно! – закивала девочка.
– Значит, давай, Зин, когда вырастем, сразу поженимся.
– Как? – Зина этого совсем не ожидала.
– Как Алёнка с Васюхой, – уверенно ответил Миша. – А чего тянуть? Я деньги на свадьбу начал копить.
– Фу, на какую свадьбу? – сморщилась Зина. – Это глупость какая-то…
– Вот сходим к Васюхе и Алёнке – и посмотрим, какая у них свадьба будет, – заявил деловой Комариков. – И тоже так сделаем. А чего глупость-то?
– Вообще.
– Сама ты глупость… Ну, ты как? – И Миша с тревогой посмотрел на Зину.
– Ну, давай. Я согласна, – вздохнула она и начала стесняться. А потому, чтобы Миха не видел её лица, снова обхватила его за шею. – Но только когда вырастем.
– Конечно!
Так они сидели долго. Бубнил поздравления весёлый телевизор, Миша тоже рассказывал что-то интересное. Зина не заметила, как под всё это задремала. Сквозь дрёму она поначалу ещё как-то поддакивала, но скоро стала говорить совсем невпопад. И ещё позже Мишка сообразил, что она сладко спит, всё так же обхватив его шею и положив голову на плечо.
«Ну вот и пусть порадуется мой маленький страдалец!» – подумал Мишка. Будить Зину ему не хотелось. И он ещё долго сидел так – на полу, возле остатков пира, держа на руках свою милую, славную девчонку.
Глава 10 Покатай мою подружку
Зима тянулась долго. Так долго, что всем надоела. Снежные забавы просто осточертели. Ледяную гору в месте трамплина изъездокали так, что даже земля с пожухлой травой показалась – и теперь это уже был не трамплин.
В школе тоже ничего хорошего или оригинального не было. Уроки, дополнительные занятия, иногда веселье по случаю праздников.
Зина Свиридкина училась скромненько, точно так же и вела себя. Иногда казалось, что её вообще в классе не было. На уроки она всё так же опаздывала – и напрасно пыталась Люда Петина бороться с этим. Что уж только ни делала бдительная староста: и «Дисциплинарной тетрадью» у неё перед носом трясла, демонстрируя, сколько там записей об опозданиях, и заставляла ставить подписи родителей в дневнике – под замечаниями Полины Васильевны и других учителей. И даже стенную газету, где была нарисована злостная «опоздальщица» Свиридкина, Люда Петина в кабинете русского языка и литературы вывесила! Ничего не помогало. Газету Зина на глазах изумлённой публики сорвала со стены и разодрала на мелкие кусочки. Нет, с тем, что она нехорошо делает, когда опаздывает, Свиридкина была согласна. Но вот с тем, что оставшийся неизвестным художник изобразил её в огромных очках-велосипедах, Зинаида смириться не могла. Она даже заплакала.
«Проняло наконец-то!» – порадовались Полина Васильевна и староста класса, решив, что Свиридкина плачет из-за того, что её опоздания отметили в стенной печати.
Подружка Оксана ничем тут не могла помочь. Да Зина и не нуждалась ни в чьей помощи и сочувствии. Ведь очки скоро кончатся! Хорошее зрение вернётся – и всё наладится. Надо только подождать, надо потерпеть… И она терпела. А если её обижали, дразнили (или ей так казалось), Зина низко наклоняла голову и бежала прочь.
И вот наступила весна. Чуть только растаял и стёк в речку Дубу снег, подсохли дороги, ребята вывели из гаражей свои мотоциклы. И теперь то тут, то там по всему посёлку Бетонному раздавался их жизнеутверждающий рёв.
О том времени, когда очистятся от снега дороги, Мишка Комариков мечтал всю зиму. Так что весной он выкатил свой мотоцикл первым.
…Как ни стеснялась Зина Свиридкина, но всё-таки приходила к клубу со своей подружкой. Там обычно раньше, чем где бы то ни было в посёлке, становилось сухо и даже пробивалась на припёке весёленькая зелёная трава. Поэтому у клуба на ступеньках, нагретых солнцем, сидели владельцы мотоциклов и мопедов, то и дело они вскакивали на своих железных коней и мчались куда-нибудь. Иногда катали девчонок, которые, по традиции, сами не просились, но приглашению были очень рады.