Шрифт:
Пролог
В гигантском каменном подвале могли свободно развернуться минимум три сотни человек. Трехметровые стены украшали кандалы и цепи, с потолка свисали массивные крюки. Странные буро-серые разводы так въелись в сизый пол, что казались частью породы.
Эффлер спускался по широкой лестнице, со скукой на лице оглядывая до боли знакомое помещение. Пыточная и место для оргий вампирского клана Мессер верой и правдой прослужила хозяевам не одно тысячелетье.
Земли нежити окружали непроходимые лесные чащобы, надежно отделяя их от человеческих городов. Так что стоны и крики слышали лишь птицы
С людьми у вампиров был четкий договор, заключенный много веков назад неким Баором – немертвым шаманом, пропавшим без вести уже несколько столетий назад.
Нежить получает донорскую кровь и может сколь угодно долго «доить» приговоренных к пожизненному заключению. Взамен люди имеют целебную кровь немертвых, излечивающую даже самые тяжелые травмы и слюну, как ни странно, убивающую абсолютно все известные на тот момент бактерии и вирусы.
Эффлер считал, что смертные выиграли от новых законов куда больше. Но, чего греха таить, ему нравилось легальное положение и возможность, не скрываясь жить на широкую ногу.
Второй по значимости немертвый семьи Мессер, как и большинство вампиров мог похвастаться прекрасной внешностью. Ничего удивительного. Нежить почти всегда сами выбирала кого обратить, в редких случаях опускаясь до спасения таким методом жизни. Посему почти все дети ночи были, хотя бы, миловидны. Разумеется, далеко не каждый вампир мог претендовать на звание «глянцевого» идеала, ведь вкусы у всех разные – кому-то нравятся блондины, кому-то брюнеты, а кому-то рыжие. Кто-то предпочитает крупных мужчин, а кто-то спортивных. Кто-то любуется изящными женщинами, а кто-то – пышными.
Но совсем неинтересных немертвых Эффлеру доводилось встречать очень редко. Бывало, когда обращали для какой-то цели: например, защиты или служения. Тогда ключевую роль играли особые способности новорожденного вампира, а не его привлекательность.
Впрочем, те, кому по душе скорее миловидные мужчины, нежели брутальные наверняка сочли бы Эффлера слишком грубо слепленным.
При росте чуть больше метра девяноста, Мессер имел почти квадратную фигуру и выглядел эдаким человеком-горой. Пожалуй, современные красавцы-актеры назвали бы его слишком громоздким и тяжеловесным.
Лицо Эффлера запоминалось прежде всего высоким упрямым лбом и тяжелой челюстью. Узкие губы уравновешивались аккуратным носом и густыми бровями, нависавшими над стальными серо-голубыми глазами. Как и большинство древних, Мессер привык носить длинные космы, спускавшиеся по мощной спине аж до лопаток.
Волосы Эффлера имели рыжевато-русый цвет, будто бы задумались – стать совсем огненными или же приобрести более благородный золотистый оттенок.
Когда-то древний германец владел боевым топором как искусный повар ножом. Сегодня единственным его военным развлечением стали поединки с вампирами соседних земель – древними кельтами, русичами, любившими бои с дубинками и булавами, экс-викингами с их длинными клинками.
Впрочем, Эффлер не скучал по старым временам. Он-то отлично знал, что такое выживать и что такое вольготно существовать, как нынешние люди трех объединенных мировых государств.
В 12 лет Мессеру пришлось покинуть родную деревню, чтобы сражаться с соседними племенами, решившими захватить более плодородные земли. Тяжело раненый, Эффлер еле добрался домой, где его почти два года выхаживала мать. Только Мессер мог оценить важность антибиотиков и других лекарств, нынче считавшимися медиками обычными и повседневными. Он-то помнил, как месяцами мучился лихорадкой, мочился и кашлял кровью.
В свой следующий боевой поход Эффлер нес шрам, рассекавший бровь и гусеницей ползущий до середины лба, и сейчас украшавший его довольно чистое для древнего лицо и желание отомстить.
Со своим отрядом он убивал, насиловал, сжигал соседние деревни, вспоминая муки, пережитые из-за их свирепых воинов. Захватив пленных, Мессер укрепил свое племя, из рядового война став помощником вождя, правой его рукой и возможным наследником. К счастью Эффлера у Ульриха не было сыновей, только дочь, которую царь прочил в жены новому воеводе.
И вот эта единственная неприятность омрачала жизнь сурового воина, прославившегося непобедимостью в битвах и неутомимостью в постели.
Раймонда совершенно не нравилась Эффлеру. Правду сказать, девушка была довольно миловидна. Мягкие темно-русые волосы, серые глаза на круглом лице и крупная, но статная фигура. Возможно, воевода даже позабавился бы с ней одну ночь или даже несколько. Но чтобы жениться!..
От нежеланной участи Эффлера спасло ночное нападение вампиров, буквально вырезавших весь поселок. Почему Гервасий обратил его, до сих пор оставалось загадкой. Но именно с той поры громила-германец, как прозвали его друзья-воины присоединился к стае, или как сегодня модно было говорить к клану нежити.
В средние века громила-германец с огромным трудом свыкся с великосветской одеждой, стесняющей движения, сжимающей мощные мускулы, сдавливающей везде, где ни попадя.
Теперь он ходил исключительно в мешковатых спортивных трико, едва держащихся на бедрах при помощи широкого кожаного ремня, пряжкой которого и убить не долго, и свободных трикотажных толстовках. Последние непременно имели широкий вырез или расстегивались на верхние пуговицы. Венчался облик Эффлера самыми тяжелыми армейскими ботинками, какие можно найти в магазинах мирного города. В таких и по грязи ходить не страшно, и по крови, и по мертвым телам.
Воспоминания громилы-германца были прерваны самым неожиданным образом.
– Эффлер! Эффлер! Эффлер! – истошные вопли немертвой сестры разбудили бы и покойника. Впрочем, самообладанию шестисотлетней содержанки одного любвеобильного монарха завидовали многие. Не в привычках Аннабель было орать и визжать как резаная. Следом за воплями в подвал вбежала и сама француженка. Аннабель родилась где-то на окраине Парижа, в те времена, когда инквизиция еще не прошлась огнем и мечом по генофонду женщин своей нации. Девушка была, что называется, полнокровной: с пышной грудью, широкими бедрами, небольшим округлым животиком, в ее времена не считавшимся признаком полноты. Длинные русые волосы Аннабель любила убирать наверх, в какой-нибудь замысловатый пучок, освобождая для взгляда округлое личико с такими же округлыми серыми глазами и длинную шейку. На щеках француженки когда-то цвел румянец, но нынешний фарфоровый оттенок тоже смотрелся весьма неплохо. Несколько шрамов возле носа и на лбу напоминали о том, что во времена Аннабель не было хороших средств от подростковых угрей и сыпи. Губы шестисотлетней вампирши походили на бантик, как любят выражаться писатели и поэты. Не мудрено, что король позарился на эту чертовку, за миловидной внешностью которой скрывался стервозный характер.