Первородство
Шрифт:
От яда чужого томленья ищу исцеленья. Найду!
И атом томленья я все же предам расщепленью,
С чужим величайшим томленьем я счеты сведу навсегда.
Останется только мое,
Но уж это не ваша беда!
41
Все выскажу.
Не следует откладывать
Слов в долгий ящик; там не сыщешь их.
И вообще не следует обкрадывать
Себя, а следовательно, и всех других.
Да и с какой же стати буду робче я
Машин грохочущих
История есть достоянье общее,
А не каких-нибудь отдельных лиц.
И то, что знаю, все я должен высказать.
Хотя задача эта не легка,
А я возьмусь. И на глядящих искоса
Взгляну при этом, нет, не свысока.
Но с высоты, не с этой, где звучания
Колоколов и славословий чад
И. будто бы фигуры умолчания.
Кариатиды всякие торчат,
А с высоты, которая антеннами
Щетинится над ржавой жестью крыш,
Над вечнг» разрушаемыми стенами.
Которые невольно сам творишь.
42
АБРАМЦЕВО
Мы,
Ольга,
Привезли вам
Всякой всячины,
Но погодите накрывать на стол.
За дачами
Среди листвы взлохмаченной
Я рукопись Аксакова нашел,
Автографы Тургенева и Гоголя,
Да мало ли чего там есть еще!
Ночами не у вашего порога ли
Славянофилы спорят горячо!
Но ты не грезишь ни славянофилами,
Ни западниками. Так пойдем же в лес!
Из древних зарослей ты посох выломи,
Чтоб Васнецов какой-нибудь воскрес
И проявились признаки нетленного
В зеленом тлене, привлекавшем здесь
Серова, Нестерова и Поленова!
Но ты не грезишь этим. И не грезь!
Ты слышишь: просит, чтоб ее пригубили,
Ключа животворящая струя!
Ценнейшими майоликамн Врубеля
Забито русло тихого ручья.
43
Сгущается, насыщенная звездами.
Луной и солнцем, рыжая бурда.
С обломками керамики несозданной
На дачу возвратишься ты, горда.
Они валяться будут там до осени:
Домой их не захватишь — тяжело,
Да и поставить негде. Но авось они
Здесь уцелеют. Лишь бы повезло!
Так и останется лежать на столике
Лун, звезд и солнца целая гора.
Ты, Ольга, разбираешься в майолике?
Ну, до свиданья!
Нам домой пора!
Под
Зеленый тополь я прилег,
И спросил я, наслаждаясь тенью:
— Что ты скажешь, тополь-тополек? —
И в отпет услышал шелестенье.
Шелестел он только об одном,
И, прислушавшись к его рассказам,
— Тополь, — я сказал, — ты агроном,
Лишь с одной землею только связан!
Тополь
Мне сказал:
— Я астроном,
И через листву мою сочатся
Лики солнца, в сонме их хмельном
Пляшу г пятна и протуберанцы!
Я сказал:
— Ты, тополь, — астролог!
Солнечными фокусами бредишь!
Вот твоих фантазий потолок.
Далеко на этом не уедешь!
Но,
Уйдя из шелеста дубрав
В небеса, что над полями стынут,
Тополь мне сказал:
— Я астронавт,
К вам из бесконечности закинут!
45
Забыто
Суеверие былое,
И ни одна небесная звезда
Нам предрекать ни доброе, ни злое
Уже не будет больше никогда.
Но как луна
Земной играет влагой
Здесь, в мире мачт, винтов и якорей,
Так и земля своей могучей тягой
Вздымает волны солнечных морей.
И это
Не совсем невероятно,
Хотя и не доказано вполне.
Что возникают солнечные пятна
Отчасти даже по людской вине.
Ведь все же
Люди, вольные как птицы.
Земля и все живые существа
Не столь уже ничтожные частицы
В круговороте естества.
На нас-то ведь
Какое-то влиянье
4 Л
Оказывает даже и луна, —
Когда кипит прилив на океане,
Мы говорим: виновница — она!
А мы
На солнце вызываем бури.
Протуберанцев колоссальный пляс.
И это в человеческой натуре —
Влиять на все, что окружает нас.
Ведь друг на друга
То или иное
Влиянье есть у всех небесных тел.
Я чувствую воздействие земное
На судьбы солнц, на ход небесных дел!
НЕБЕСНЫЙ КУПОЛ
А все же
Есть небесный купол,
Из радиации футляр!
Как странно,
Что его нащупал
Мечтатель дрепннй, и за шар
Еще Земли не принимая,
Воображая, что — плоска,
Но все же ясно понимая:
Есть нечто вроде колпака.
Вот он.
Людской бессмертный разум:
Есть эта сфера, путь лучей.
Чтоб старчески-ребячьим глазом
Понять не сразу суть вещей
И свода тусклое мерцанье
Отвергнуть, а затем принять,
Как огрицанье отрицанья...
Да как за это и пенять!
48
Человек,
Которого ударили,
Человек, которого дубасили,
Купоросили и скипидарили,
Человек, которого отбросили,
Человек, к которому приставили
С четырех сторон по неприятелю.
Но в конце концов не обезглавили. —