Перворожденная
Шрифт:
Бритоголовый воин заскрежетал зубами. Что же эти остолопы делают! Его отборный полк разметают, как молокососов-новобранцев!
– А ну, все назад! – раскатился его громогласный вопль, усиленный дарованной Хаосом магией.
Вздрогнули и нападающие, и осажденные. Солдаты, шедшие в атаку, остановились, замешательство охватило их ряды. Однако прошло всего несколько минут, и они слаженно отступили, уводя в сторону осадные механизмы и освобождая место для своего повелителя. Защитники цитадели швырнули вдогонку еще несколько бочек с пылающей
Хессанор вышел вперед. Из бойниц вырвалось несколько стрел, но ни одна не долетела до бритоголового ратоборца. Чары, посланные кем-то из магов крепости, разбились о незримую преграду. Воин обвел строптивцев тяжким взглядом и поднял руки, выводя в воздухе колдовские руны, произнося слова, которые простому смертному невозможно запомнить. Осажденные заволновались, в опасного противника вновь полетели сияющие шары и наскоро сотканные «паутины».
Ни одна волшба не достигла цели. Хессанор завершил плести магическую вязь и с яростным ревом толкнул заклятие от себя.
Секунду или две ничего не происходило, будто застыло вокруг пространство и время и сама вечно меняющаяся реальность превратилась в плоскую, статичную картинку на полотне мироздания. А потом стены цитадели рухнули. Все. Разом. Густая пыль и щебенка взметнулась до небес и медленно осела на каменные руины. Послышались стоны, кашель, чей-то громкий, прерывистый плач огласил окрестности. Хессанор развернулся к своим войскам.
– На штурм, – коротко приказал он, и преданные ему рати двинулись прямо по обломкам казавшихся неприступными врат.
Воин возвратился на холм.
Сегодня он разрешит солдатам грабить захваченную крепость, убивать ее защитников и подвернувшихся под руку селян из окрестных деревушек, пировать в занятых домах. А завтра или чуть позже велит им уходить. Его мощи не хватит на всю Русь, он не может быть одновременно везде и со всеми полками. Армии придется отступить, сосредоточиться на уже подчинившихся землях, а к непокорным русичам вернуться позже. Не вернуться нельзя – где-то там, на неприветливых равнинах или в далеких горных грядах, а то и в болотистой хмари, прячется еще одна магическая тюрьма, и ее узник тоже нуждается в освобождении.
Проведя по ноготку замшевой подушечкой, Мара отстранила руку, посмотреть на результат, осталась недовольна и продолжила полировку. Губки ее были поджаты, брови сведены в единую нить.
Это невыносимо. Гадкий темный маг! Как он посмел? Снова, второй раз! А она повелась, дурочка, уверилась, что уж теперь-то он никуда не денется. Нельзя в тот день было уходить из его комнаты, никак нельзя. Проклятая эльфийка! Совсем заморочила мальчика. И чем взяла-то хоть? Надменная, бесчувственная, блажная на всю голову. Глаза холодные, щеки бледные!
Мара схватилась за маленький нож и с бешенством принялась ровнять себе ноготь на мизинце.
Предатель, предатель! Как он мог?!
Лезвие сорвалось, задев кожу. Суккуба рыкнула, облизала кровоточащий палец, уставилась в окно.
И ни разу ведь не посмотрел на нее после. «Привет, все в порядке, я занят» – вот из чего теперь состоят их разговоры. Хотя эльфийки уже полных два месяца нет в Лютеции, и казалось бы… Лилит побери его душу! Всю зиму просидела в этом тухлом городишке практически взаперти. Спрашивается, зачем? Могла бы заказы принимать, не стесняясь.
Мара придирчиво осмотрела свое личико в зеркале. О нет, родительница Иштар, неужто морщинка?!
Как же давно она не выходила на охоту. А все темный маг. Надеялась на что-то, ждала, обуздывала себя ради него. Хватит! Пора ей хорошенько позабавиться. Суккуба вскочила с кровати, подцепила свой плащ и направилась к выходу, легонько виляя бедрами.
Весеннее солнце заставляло жмуриться. Мара шла по вымощенной камнем улочке, поглядывая по сторонам. Лавочники, праздные студиозусы и случайные прохожие отвечали ей заинтересованными подмигиваниями и свистом, но девушка не задерживалась. Объект для развлечения нужно выбирать с умом: не хотелось бы нарваться на его пытливых и достаточно состоятельных для того, чтобы обратиться к магу, родственников.
Кварталы становились все скромнее, дорожки все эже. У порога трактира – небогатого, но вполне пристойного – суккуба остановилась, накинула на свои приметные вишневые волосы капюшон, шагнула внутрь. Десяток мужчин по углам и парочка женщин – то, что надо. Посидим, подождем, что нам вынесет мутная волна эля.
Годный клиент нашелся быстро. Понаблюдав за краснолицым полноватым мужичком в расстегнутой накидке, девушка ухватила со стола кружку и двинулась к нему. Судя по виду – не богат, не женат, склонен к апоплексическому удару. Идеальный вариант.
– Удивительно, почему такой симпатичный мужчина до сих пор сидит один? – промурлыкала девушка, словно невзначай касаясь тонкими пальчиками грубой ладони лютецианского трудяги.
Тот вскинулся, на лице расплылась довольная улыбка.
– Да вот, недолго я один сидел, – произнес он, подбоченившись.
Мара смущенно заморгала.
…Утерев испачканные кровью губы, девушка похлопала мужичка по щеке и поднялась.
– Ты, верно, никогда не был так счастлив, как сегодня, мой апельсиновый, – покачала она головой. – Жаль, что счастье столь переменчиво.
Вздохнула.
Насыщение пришло, но желанной отрады, увы, не доставило. Суккуба с досадой пнула ветхий сундук, стоявший у стены. Неужели она теперь все время будет думать об этом кареглазом изменнике? Он мешает ей получать удовольствие!