Перворожденный
Шрифт:
– Каганести и люди в одной банде? – Ситас оцепенел.
Над толпой пронесся вздох изумления. Принц обернулся к отцу.
Ситэл поднял руки. Помощнику пришлось четыре раза ударить в колокол, прежде чем шум утих.
– Я должен уделить этому событию больше внимания, – объявил Пророк. – Мой сын останется здесь разбирать дела, а я с жителями Трокали пойду во дворец Квинари, где каждый из них даст показания.
Ситас низко поклонился отцу. Беженцы в сопровождении двенадцати воинов отправились во дворец. Больные и изувеченные передвигались медленно, с трудом, но Таманьер Амбродель выступал впереди процессии с большим достоинством.
Ситэл спустился по ступеням храма Эли, рядом с ним шла Ниракина. Позади, стараясь не отставать от Пророка, теснились придворные. При виде израненных жителей Трокали шум среди народа усилился.
Ниракина бросила быстрый взгляд на толпу:
– Как ты думаешь, начнутся неприятности?
– Неприятности уже начались, теперь нужно думать, как с ними справиться, – коротко ответил муж.
Они быстро достигли площади перед дворцом. Охранники у ворот, подчиняясь отрывистым приказам Пророка, позвали на помощь, и навстречу им хлынула толпа слуг, чтобы ухаживать за ранеными. Ниракина отдавала приказания и следила за раздачей воды и пищи.
Из уважения к тяжелому состоянию Таманьера Ситэл не стал уходить далеко и остался на южной террасе. Он велел Таманьеру садиться, несмотря на дворцовый протокол, требовавший стоять в присутствии Пророка. Высокий эльф опустился в каменное кресло, покрытое искусной резьбой, и шумно, с облегчением вздохнул.
– Расскажи мне об этих разбойниках, – приказал Ситэл.
– Их было тридцать или сорок, Высочайший, – промолвил Таманьер, сглотнув ком в горле. – Они приехали верхом. Люди выглядели угрожающе – были одеты в кольчуги, вооружены длинными мечами.
– А Каганести?
– Эти были убогими, оборванными, грязными. Они похитили наших детей и жен… – Таманьер закрыл лицо руками.
– Понимаю, это тяжело, – невозмутимо заметил Ситэл. – Но я должен знать все. Продолжай.
– Да, Высочайший. – Эльф уронил трясущиеся руки на колени и сжал кулаки, чтобы скрыть волнение. Голос его задрожал. – Люди подожгли дома и разогнали весь скот. И именно люди опутали веревками деревья и оборвали все ветви. Наши сады уничтожены, полностью уничтожены.
– Ты в этом уверен? Сады разорили люди?
– Это точно, Великий Пророк.
Ситэл, заложив руки за спину, расхаживал взад-вперед по прохладной просторной террасе. Взглянув на Таманьера, он заметил вокруг шеи эльфа тонкий золотой ободок.
– Это настоящее золото? – отрывисто спросил он.
Таманьер дотронулся до ожерелья:
– Да, Высочайший. Это подарок семьи моей жены.
– И разбойники не отняли его у тебя?
Таманьер медленно начал понимать.
– А ведь и правда. Они даже не взглянули на него. Подумать только, Великий Пророк, никого не ограбили. Бандиты сожгли дома и сломали деревья, но ничего у нас не отобрали! – Он поскреб грязную щеку. – Как же это так получилось, Пророк?
Ситэл в задумчивости постучал пальцами по подбородку:
– Единственное, что мне приходит в голову, – им не нужно было ваше золото. Они хотели чего-то другого, более важного.
Таманьер выжидательно посмотрел на него, но Пророк не стал развивать мысль дальше. Он позвонил и, когда появился слуга, велел ему позаботиться о Таманьере.
– Мы еще с тобой поговорим, – заверил он высокого эльфа. – А пока никому об этом не рассказывай, даже жене.
Таманьер неловко поднялся, стараясь не задеть раненую руку.
– Моя жена убита, – жестко сказал он.
Ситэл смотрел, как он уходит. Достойный малый, подумал монарх. Не следует выпускать из виду Таманьера Амброделя. При дворе Звездного Пророка такой незаурядный эльф всегда может пригодиться.
Он вошел во дворец через боковую дверь. Мимо толпой спешили слуги с ведрами и грязными полотенцами. Лекари, жрецы Квенести Па, прибыли, чтобы врачевать раненых. Ситэл окинул взглядом эту бурную деятельность. Трокали находился в двухстах милях от Сильваноста. Никогда люди – искатели приключений не заходили так далеко. И в компании эльфов из Каганести…
Звездный Пророк озабоченно покачал головой.
Вечером, после окончания разбирательств, Ситас распустил суд. Несмотря на то, что он внимательно выслушивал каждое дело, он не мог отвлечься от нападения на деревню Трокали. Когда принц возвратился во дворец, в свои покои, все вокруг, начиная от его матери и заканчивая последним прислужником, говорили только об этом разбое и о том, что же теперь будет.
Герматия ожидала его в их комнате. Не успел принц войти, как жена вскочила на ноги с восклицанием:
– Ты слышал о нападении?!
– Да, слышал, – ответил Ситас с деланным спокойствием, движением плеч сбрасывая с себя пыльную верхнюю одежду. Затем он налил в таз прохладной воды, умылся, вымыл руки.
– Что следует теперь предпринять? – спросила она в нетерпении.
– Предпринять? Думаю, что это не наше дело. Этой проблемой займется Пророк.
– Почему ты сам ничего не сделаешь? – требовательно произнесла Герматия, меря шагами комнату. Алое платье подчеркивало молочную белизну ее кожи. Когда она говорила, глаза ее сверкали. – Весь народ объединится вокруг того, кто сумеет раздавить наглых людей.
– «Того»? А не Пророка?
– Пророк стар, – небрежно взмахнула она рукой. – Старых людей одолевают страхи.
Уронив полотенце, которое он держал в руках, Ситас схватил жену за запястье и притянул к себе. Зрачки ее расширились, но она даже не дрогнула, когда Ситас взглянул ей прямо в глаза.
– Твои слова пахнут предательством, – прогремел он.
– Разве ты не хочешь принести пользу народу? – ответила Герматия, приникая к нему. – Если эти безобразия будут продолжаться, все жители Запада сбегутся в город, как эльфы Трокали, Люди Эргота захватят наши территории, заселят их. Разве это хорошо для Сильванести?