Первые гадости
Шрифт:
— Заблудились, девушка?
— Нет-нет, то есть да-да, — ответил Леня и заодно решил постричься, а только старик за угол, сразу то ухом, то глазом к замочной скважине.
И вдруг из подъезда вышла группа молодых бездельников, в народе называемая шпаной, и окружила Леню.
— А его мать нашему Десятому яйцу втык на работе сделала, — наябедничал один шпана другому.
— Ишь ты! — сказал другой и спросил Леню: — Почему она грубит не по делу?
— Почему за сына не боится? — спросил третий, надвинул
Но отняв рубль мелочью, счастливая шпана угомонилась и отпустила филера, показав пинком направление бегства.
«Дешево отделался, — подумал Леня. — Но как же я приду за Никитой в мамин магазин? Почему не на уроках? — спросит мама. А я растеряюсь от неожиданности. И телефон, как назло, только в ее кабинете…»
Помог рядовой случай: Чертиков как раз сидел на подоконнике у входа, курил и щурился на весеннее солнышко. Леня подкрался к углу магазина и поманил Никиту пальцем.
— Ну? — спросил Десятое яйцо, подойдя.
— Ты чего на голом бетоне сидишь? — спросил заботливый Леня. — Придатки простудишь.
— Дурак, — ответил Чертиков. — Придатки — это у женщин.
— Снимай халат, и пошли со мной к Чугуну, — сказал Леня.
— Твоя же мать хай поднимет!
— Я ей объясню вечером, — сказал Леня.
— Тогда я с концами ухожу, — решил Никита, — чтобы ты вечером поговорил, а я на глаза утром попался. Но халат не сниму: меня мужики в «Винном» за него без очереди пускают.
По дороге Леня пожаловался на шпану, а Никита сказал, что «они меня тоже защищают и я их за это ругать не буду».
— Но почему от меня? Я ведь за любовь и цветы!
Когда они пришли, Трофим продолжал умирать от безденежья, мучая организм лимонами, которые мыл, отрезал попки и ел, как яблоки. Леня сразу спросил, что за подвальную компанию завела Победа, а Трофим ответил, что «не знаю, она влюбилась».
— В кого? — спросил Леня, и все пошли смотреть паспорт под подушкой.
Потом Трофим спросил, правда ли, что Десятому яйцу не жалко денег на Сени? Никита ответил, что Сени — дура, но денег ему действительно не жаль, так как затраты невелики и окупаются.
— Дай тогда мне сколько-нибудь на ее развлечения, — попросил Трофим.
— А мы вот сейчас заберем Сеньку из школы, попьем пива, а вечером все вместе махнем на дискотеку, — решил Десятое яйцо.
— Пиво — это зло, — сказал Трофим. — С пива все и начинается.
— А добро — в манной каше, — засмеялся Чертиков, подталкивая антитезой подростков к пропасти…
Не простушка-пэтэушница, а шикарная девушка шла в спецшколу и кусала шоколадку, когда к ней приблизился глубокий старик и нежданно сказал:
— С добрым утром!
— С добрым утром, — ответила Победа. — Только чего это вы разлюбезничались, как воскресная радиопередача?
Старик сообщил, что он по воспитанию очень
— А ведь я простой творец сугробов и хозяин всего мусора от того столба — вон до того столба, — поведал старик о себе.
— Это очень интересно, но я спешу, — сказала Победа.
— А у меня к вам дело, — сознался старик.
— Это тоже очень интересно, хоть я и спешу, — сказала Победа и пошла за стариком, за его делом.
В дворницкой на мешке соли с песком сидел Аркадий, скрестив руки, как благородный защитник обездоленных и сам из сирот.
— Западня! — сказала Победа, сверкнув глазами.
— Отдай паспорт, — сказал Аркадий.
— Хочешь откусить от шоколадки? — спросила Победа.
— Паспорт, — холодно отвечал Аркадий.
— Милый мой, — спросила Победа, — ну сколько можно нудить об одном и том же?
— Так отдай — я перестану.
— А я не ношу с собой документы!
— Разве вы не знаете, — влез в разговор Макар Евграфович, — что советские люди, существующие в природе как класс, должны существовать еще и в письменном виде, без которого их существование в природе, как класса, становится неполноценным и извращает всю социалистическую систему учета.
— Может, вы добиваетесь, чтобы я держала под подушкой самого Аркадия, а не его паспорт? — спросила Победа. — Может, вы добиваетесь, чтобы я прошла мимо своего счастья и плюнула на саму себя? — спросила Победа. — Может, вы добиваетесь, чтобы я полюбила Аркадия как черновой вариант, а замуж вышла за другого набело? — спросила Победа.
— Нет, ничего такого я добиваться не могу, — ответил Макар Евграфович.
— Тогда не давайте дурных советов, — сказала Победа.
— Но я не верю в любовь с первого взгляда на фотографию, — сказал Макар Евграфович. — Как можно поверить в композитора с первого аккорда на рояле? Как можно поверить в художника с одного мазка на холсте?
— Но ведь я поверила с первого вашего слова, что никакой вы не дворник, — сказала Победа, — и теперь вижу правоту своей интуиции, вижу, что весь этот беспорядок валенок, телогреек, рук и ног действительно увенчан головой.
Глубокий старик польстился на комплимент, как девушка, и промолчал от удовольствия.
— Ладно, пожалуйста, на здоровье, раз вы такие, — сказала Победа. — Я верну паспорт первому встречному, и тебе, настырный мальчик, придется ходить за мной повсюду, чтобы в нужный момент оказаться первым встречным.
— А в школу когда? — спросил Аркадий.
— В школу — это ерунда, — сказала Победа. — Один звонок в роно — и ты уже делегирован на математическую олимпиаду от нашего района и до конца месяца. Ты даже победишь в ней и в награду получишь логарифмическую линейку.