Первые шаги по Тропе: Злой Котел
Шрифт:
– Все это весьма интересно, но какое отношение гриб и его обитатели имеют ко мне?
– Самое прямое. Слепни и доставят тебя к месту назначения. По времени это сократит твой путь раз в десять, а то и больше.
– Если выигрываешь в скорости, обязательно теряешь в чем-то другом. Например, в удобстве… Как я понимаю, предстоящее путешествие легким не назовешь. Пот с меня уже и сейчас в три ручья катится.
– А разве путь сюда дался тебе легко?
– Тоже верно, – я призадумался. – Да только при ясном свете и смерть как-то
– Я понимаю куда больше, чем некоторые, – обиделась принцесса. – Дабы избавиться от тягот пути, воспользуйся истомой, которая хранится в твоем мешке. Заснешь в подземном мраке, а проснешься на свежем воздухе.
– А вдруг не проснусь?
– Неволить тебя никто не собирается. Можешь топать ногами через всю пустыню, где даже скорпионы не живут. Только учти, если королева послала тебя подземным путем, значит, она заранее уверена в его безопасности. Самое большее, что тебе грозит, – это пара мгновений страха.
Услышав такие слова от пигалицы, поневоле устыдишься. У меня, наверное, даже уши покраснели. Чтобы скрыть неловкость, я беспечным тоном заявил:
– Если мою безопасность гарантирует ваша королева, тогда стоит рискнуть. Путешествовать во сне мне уже случалось. Правда, не на такие расстояния.
– Только не надо задавать вопросы о смысле своего глупого сна! – упреждая мой замысел, воскликнула принцесса (опять, значит, заглядывала в мое сознание). – Нам не до этого. Сейчас я погашу светильник, и дальше мы пойдем в темноте. Слепни яркий свет терпеть не могут. Держись или за мое плечо или за стену – как тебе будет удобнее.
– Конечно же за плечо! Можно не опасаться, что тебя укусит какая-нибудь незрячая тварь.
– Я, между прочим, тоже умею кусаться. Поэтому не надо так давить на плечо.
– Прости… В темноте я чувствую себя не очень уверенно. А как ты сама находишь здесь дорогу?
– Во тьме я вижу ничуть не хуже, чем на свету, – ответила принцесса. – Светильниками мы пользуемся исключительно ради удобства гостей. А теперь помолчи.
– Разве слепни и громкие звуки терпеть не могут?
– Нет, они не выносят пустых разговоров.
Впрочем, темнота была не единственным неудобством, присушим утробе гриба. Куда больше досаждала постоянно нарастающая влажная жара. Парная баня – вещь, безусловно, полезная, но если только не устраивать в ней забег на длинную дистанцию.
Принцесса, чуткая ко всем треволнениям чужой души, в конце концов, сжалилась надо мной.
– Дальше будет еще хуже, – сказала она, приостановившись. – Поэтому посиди пока здесь. Оставляю тебе флягу с водой. Много не пей, пользы от этого не будет. Лучше смачивай водой тряпку, через которую будешь дышать. Я постараюсь долго не задерживаться.
– Куда же подевались твои слепни? – уж если дитя держится молодцом, то здоровенному молодцу не стыдно и покапризничать. – Ушли чистить свои усищи?
– Предугадать их поступки невозможно. Куда ползет
– Сказано в самую точку, – согласился я. – С твоим бы умом мирами править, а не таскаться по темным норам.
– Власть достается не самым мудрым, победа не самым храбрым, а уважение не самым добродетельным. Всем этим распоряжается случай, – молвила она, почти дословно повторяя горькую сентенцию царя Соломона. – Каждая из нас мечтала стать королевой, но счастливый жребий выпал только одной, далеко не самой достойной…
И тут я, наконец, понял, почему королевы и принцессы вещунов обходятся без мужей. Бог с ней, с биологией, это, наверное, не самое главное. Просто ни один здравомыслящий мужик, пусть даже вылупившийся из яйца, не станет жить с такими умницами-разумницами. Это вилы, как любил выражаться один мой давний приятель, оставшийся на Земле.
Принцесса канула в глухую тьму, и я остался один-одинешенек – да не где-нибудь в лесу или в поле, а в чреве загадочного гриба, невесть как оказавшегося в Злом Котле.
Вокруг что-то стрекотало, шуршало и попискивало. Незрячие (и незримые) твари, спешившие куда-то по своим неотложным делам, преспокойно пробегали по мне, не делая никакого различия между человеческим телом и стенами норы.
Некоторые даже нагло лезли мне в уши и в нос (рот я предусмотрительно держал на замке). Ничего удивительного – они ощущали себя здесь полноправными хозяевами, вольными обходиться с незваным гостем, к тому же полудохлым, как заблагорассудится.
Как поступили бы люди, упади вдруг с небес уродливая тварь, задыхающаяся в чужой для себя атмосфере?
Скорее всего, добили бы ради собственного спокойствия, а потом стали бы растаскивать ее лапки, усики и щетинки. Кто на музейные экспонаты, кто на научные препараты, а кто и просто на сувениры.
Вполне возможно, что скоро растащат и меня. Превратив предварительно в экскременты.
От жары мое сердце стучало, словно стахановская кирка, дающая сотую норму за смену, а в голову залетали такие глюки, каких, и сидя на игле, не всегда дождешься.
Общее мое состояние было таково, что впору позавидовать разнесчастному кочегару из популярной песни «Раскинулось море широко». Тот бедолага хоть на палубу мог выйти, послав по матушке черствого вахтенного и жестокосердного механика. А куда мне деваться? До люка моей кочегарки дальше, чем от Красного моря до Одессы.
Чтобы хоть как-то уберечься от полного душевного распада, я даже промычал несколько песенных строчек, особенно растрогавших меня (в основном про то, что напрасно старушка ждет сына домой), и всех назойливых тварей словно ветром сдуло. Что ни говори, а искусство великая сила.