«Первый». Том 4
Шрифт:
Света:
— Правда, что ли? Открылась бездна. Мне всегда важно было верить друзьям, а тогда я решила, что он мне лжёт, потому я от него и отказалась. Но всё равно, детство это, воспоминания. Решала я всё сама для себя. Отказала и отказалась. Было и прошло. И ты себя этим не мучай. Ты за своё счастье боролась. Все на него имеют право.
Наталья:
— Добрая ты. Не от ума, а от природы. Другая бы меня прибила за такое. Я бы точно прибила. Знаешь, я какая стерва.
Света:
— Да такая же, как я. Ты же поняла, когда мне дверь давеча открыла, что это неприятности, и угрозу жизни я с собой принесла. Могла просто дверь захлопнуть. Все, кого я знаю, так и сделали бы. Ты даже не задумалась. Стерв я повидала. Я среди них жила всё это время. Другая ты, Наташа. Я вам двоим мешать не буду. Пусть всё будет, как было. Нечего старое ворошить.
Наталья:
— Ну да. Верю. А ты закрой глаза. Закрой, я тебе говорю. Вот так. И представь себе, что рядом не голая я, а голый он. И что он своими ручищами тебя к себе прижимает. Стой. Прекрати себе это представлять. Вода сейчас закипит. Мне уже жарко.
Света:
— Фу ты. Не смешно.
Наталья:
— А мне-то как не смешно, ты и представить себе не можешь. Видела бы ты своё лицо с закрытыми глазами только что. Ты же, дура, сама себя обманываешь. Не думала, что такое возможно. Вот бы мне научиться, убедила бы сама себя, что и так всё хорошо, и что и так всё сойдёт. Жива, здорова и ладно.
Света:
— Будешь обзываться, я ему на шею брошусь, как только увижу.
Наталья:
— Я бы так и сделала, на твоём месте, а ты не сможешь. Будешь по шажку подходить. Шаг вперёд, два назад. Ты и в озеро так входила, когда мы купаться ездили.
Глава 22
— Зато ты с разбегу, и не думая о том, есть ли там камни или коряги.
— Эх, было время. Разные мы с тобой. И как нас угораздило в одного влюбиться?
— Я ещё не решила ничего.
— Ты сама-то себя слышишь? Про всех других мужиков ты точно знаешь — твёрдое нет. А тут она не решила. Зла на тебя не хватает. Как объяснить влюблённой дуре, что она влюблена? То, что ты в девках до сих пор — это тебе не аргумент? Решают умом, разумом, а любовь или есть, или нет, это только почувствовать можно. Закрыть глаза и представить его рядом. Пальчиком можешь проверить, если мне не веришь.
— Глупости, это физиология. И давай тему сменим.
— Давай. Что для тебя сейчас важнее всего на свете? О чём хочется думать всё время? Ты скажи мне честно, и я поддержу разговор. Почём сейчас юань на рынке Форекс? Какие дивиденды выплатит Эппл в этом году? Может, фьючерсы на нефть купим?
— Ты где слов таких набралась?
— Сама придумала! Где? А ты как думаешь?
— Это я от удивления. От тебя не ожидала никак. Мих играет на бирже?
— Нет. Он там какие-то планы реализует. Это он в школьные годы играл. Сейчас только выигрывает. Да и бросил он это дело. Скучно ему дураков обирать. В игре он что-то для себя нашёл. Сказал, что теперь весь мир перевернуть может, только ещё не решил, нужно ли это делать.
— Я слышала, что Терра наша всё популярнее становится. Прохоров тоже с ней многое связывает. Но мир эта игра не перевернёт.
— Ты, конечно, в этом намного лучше Миха разбираешься. Я теперь только тебя буду слушать.
— Не люблю, когда ты такая. Он умнее всех, кого я знаю, но это же целый мир. Что один человек может?
— Уговорить может. Сотню. А Мих — сотню тысяч. А каждый из них ещё по сотне уговорит. Уже миллион. Что смешного?
— Извини. Я не со зла. Просто, если сто тысяч умножить на сто, получится десять миллионов. Это я вредная и придираюсь, твою мысль я поняла и согласна. Большевиков в семнадцатом году было всего две тысячи. Это не помешало им весь мир перевернуть. Точнее разрушить, а затем… Затем, правда, уже ничего хорошего не получилось. Слушай, что-то я проголодалась. Давай перекусим. Ты как?
— Лень. Я ещё полежу. Подожди. Ты же выйти не сможешь? Мих это, наверняка, предвидел. Давай здесь в шкафах пороемся. То есть, ты поройся. Могу поспорить на право дать имя твоей первой дочери, что ты найдёшь всё, что нужно.
— А какое имя?
— Тебе же без разницы, и ты голодная. Светлана — это в честь моей лучшей подруги.
— Тогда ладно. А если ты проиграешь?
— Тогда я так свою первую девочку назову.
— Не могу я на тебя злиться. Лежи, а я поищу. Может быть, он рассчитал и то, какой я шкафчик первым открою?
— Не смейся. Он может, причём на автомате, специально себя не озадачивая. А какой ты хочешь первым открыть?
— Тот, голубенький, с гербом Барселоны.
— Барселона — это ведь Испания? Тогда вино и фрукты точно там.
— Да ну, брось ты. Не так просто меня вычислить. Но как-то боязно открыть.
— Не бойся, моя хорошая, это в первый раз страшно, потом тебе понравится шкафчики открывать. Давай я помогу тебе пуговку расстегнуть.
— Если ты мемуары напишешь, то я их с удовольствием почитаю. Всё. Я решилась. Привет, Барселона. Нет, ну надо же. Вино, Севилья. Двенадцатый год. Два бокала, бутерброды, оливки и персики. Даже страшно. Как с таким жить?
— Я тут полочку откидную нашла. Неси и расставляй. Если тебе будет слишком много, я остальное себе заберу.
— А? Это ты о чём? Глупый вопрос, ты всё о том же. Подруга, если не хочешь, то не отвечай. Но что у вас не получилось? Говорят, противоположные заряды притягиваются, почему вы за эти годы не притянулись?
— Это ты про то, что он умный, а я дура?
— Нет, на его фоне мы с тобой в этом плане одинаковые.
— Дуры?
— Менее зацикленные на сухой логике, информации и вычислениях.
— Слушай:
Я провёл интересно
полдня.
Рассказал тебе всё про атом.
И его и меня
обложила ты матом.
Светка, что ты хохочешь? Женщин, которые слушали посвящённые им стихи из уст великих, таких как Пушкин — единицы, стихи графоманов слушали миллионы, но были ещё и те, кому вообще никто никогда стихов не посвящал. В какую компанию ты хотела бы попасть? А в какую попадёшь?
— Наташа, это Мих сочинил? Я сейчас школу вспомнила, твои проблемы с физикой и даже представила себе, как он тебе электронные облака объясняет.