Первый день Вечности
Шрифт:
— Я бы, блин… автомат… на хрен!.. Мочил бы со страшной силой… козлов… уф-ф-ф!
— Я же просил, Вжику не наливать…
— Да не наливал я!
— Вжик! Ты живой? Сахарович, где кофе? Мы же договаривались!
— Да принесёт она! Девушка! Я же кофе просил!
— Блин… Вжик, как всегда…
— Уф-ф-ф… Не разжигай…
— Да ладно вам! Нормально всё со Вжиком, что вы! Дальше что?
— Ну, сидят, бухтят…
– "Репортаж под дулом автомата" — это Борщ тут разливался.
— Ты что! Парень на все сто пять процентов отпиарился.
— Ну,
— В своей манере пиарился?
— Ну, а как же! Всё в кучу — леденящий ужас, лезвие бритвы, горноуральский кошмар, рвущие душу крики невинных девушек, стынущая в жилах кровь…
— Уч… ч… читесь, козлы-ы-ы…
— Тихо-тихо, Вжик… потом. На, вот, кофейку испей… ладно?
— Я в Белом дом-ме… и не тр-р-ренди… сам, понял?.. Борчиков… это голова.
— Бриан — две головы. Я бы Бриану палец в рот не положил!
(смех)
— Ну, и что дальше?
— В общем, Борщ пиарится, пресса надсажается, губер в Москве, а его команда мышей не ловит… растерялись.
— Как их не отключили? В смысле, АТР?
— А тут ни хрена не понятно. На Московской горке, на РТПЦ караул поставили… Слухи были, что вот-вот штурм, а потом — бац! — отбой.
— Да им просто ссыкотно, как всегда. Вот если бы отрубили от эфира сразу…
— Ну, короче, пока туда-сюда, а Басов с ребятами уже освоились. В обмен на него и Янку выпустили охранника и гостью прямого эфира… её прямым ходом в кардиологию. Дамочка, бедная, едва дышала… Вжик, осторожно! Не облейся… Тихон, помоги ему!.. Ага… А потом все поголовно, даже девочка из архива, отказались покинуть студию.
— Серьёзно?
— Мы тоже офонарели.
— Ностальгия по настоящему. Романтика революции.
— Скорее всего. Но, мужики, это было гениально! Пипл у телевизора не спит, Москва орёт, в госдуме орут, СМИ со всего мира толкутся, органы не подсасывают ни хрена, вся политтусовка в куче — на АТР рвётся… попиариться на казусе… Резкий Борщ волосы на заднице рвёт — не тот курс взял! Сидел бы сейчас в студии, как народный герой… а шиш.
— А что Ванников?
— А он у нас тёртый генерал, — сразу права качать начал. У меня, мол, личный состав разбегается. Дескать, льготы похерили, коммуналку похерили… в общем, ловите сами. И вообще, охранник из ЧОПа, молодой дурак… а не мент.
— На площади какой-то мальчонка красную простыню приволок… в первую ночь…
— Простыню?
— Ну! Красная, махровая! И давай её к шесту прикручивать, как на майдане…
— А менты?
— А что менты… свистят, непонятно, чему радуются. Журки налетели, давай пацана пытать, мол, с какого гороху ты сюда мамкину простыню приволок, — за Ленина голосуешь? Так он уже давно вымер естественным образом… А он гордо так: "Долой, ядрёна вошь, олигархов, пидоров и в Бога душу мать!"
(смех)
— Ол-лигар… хи… говно.
— Ну, господа, вклеит сегодня Вжику его Татьяна… по самое "не хочу"…
— А что, хохлы тоже думали, что власть у них непрошибаемая. Сковырнули, однако!
— Ну, у нас не Украина…
— Да брось ты! Вся фишка в позиционировании. Коллективное бессознательное учитывать надо!
— Ладно, господа пиарщики, имиджмейкеры, консалтеры и политконсультанты, давайте по одной! За профессию! У нас теперь работы будет — по самые уши…
— Ты, главное, с Антоном поговори!.. Вжик, ты чего?.. Нет, тебе лучше кофе…
— За профессию и за Антона!
— Бог даст, мы с ним поработаем… Эх, хорошо прошла!.. Я тут планчик набросал, завтра посмотрим. Тихон, бросай нахрен своего кандидатишку, не до него будет.
— Ага, разбежался! А если Антон сам нас подальше пошлёт?
— Не пошлёт…
— Кроме нас — некому… а ему теперь надо двигать дальше — на волне, так сказать. Здесь мы ему и пригождаемся.
— Девушка, ещё кофе и коньячку, грамм триста!
ЭПИЛОГ
Десять лет назад они сидели в палате у Кирилла, почти в темноте. Роальд Вячеславович хмуро смотрел в окно. Щурилась заплаканная Оксанка. Тарас переминался с ноги на ногу у окна… Лекс и Махно на цыпочках вышли в коридор покурить… Пашка, Саша, Оксана-вторая, Гошка….
Вика устроилась у изголовья Кирилла. Один раз он взял её за руку и поцеловал у ладони, в запястье, там, где врачи меряют пульс. Пашка взглянул Вике прямо в глаза и еле заметно кивнул головой — вы нужны друг другу. Сашка видел этот мгновенный немой диалог и беззвучно заплакал оттого, что бабушка сейчас не может видеть рождающейся любви Кирилла и Вики — двух сильных и красивых, много переживших людей… и что Андрей никогда не узнает об этом… и что он, Сашка, не может пока вот так спокойно и честно, как Паша, посмотреть Вике в глаза и одобрить её любовь… но быть может, когда-нибудь он сумеет это?
Оксана-вторая обняла его, и он уткнулся лицом в её плечо.
— Всё-таки это Филон динамит грохнул… первым, — упрямо сказал Кирилл, морщась от боли. Лицо его, заляпанное йодом, с распухшими губами, кривилось. — А Мустафа уже от испуга стрелять начал… а Малый даже выстрелить не успел ни разу.
— Кирилл, какая разница… — тихо сказала Инна.
Антон шумно вздохнул и обнял за плечи молчавшую все эти дни Ольгу.
— Яночка, ты там ближе всех… налей нам понемножку…
Когда всё было налито, Антон повертел в руках пластмассовый стаканчик и негромко сказал:
— Когда мы с Яной… в общем… когда мы Андрея повернули, он сказал… он…
— Он сказал: "Я тебя встречу", - вдруг прошептала Ольга…
Андрей был где-то… он был где-то там -
… ВЛЕВО И ВВЕРХ… ВВЕРХ… В САМУЮ СИНЕВУ…
…которая была не видна за вечерними тучами — но она же, всё-таки, там!
–
Он улыбался… и Ольге впервые в жизни было совсем-совсем не страшно… одной… не страшно, лишь только немного грустно. И почему-то постоянно грезился лёгкий, высвеченный солнцем, весёлый и счастливый дождь…