Первый день
Шрифт:
— Тогда бежим!
Мы помчались через парк по направлению к ограде, моля Бога, чтобы никто не преградил нам путь. Охранник на входе не успел даже среагировать. Когда он вышел из своей кабинки и окликнул нас, пытаясь остановить, Уолтер с силой задел его плечом, словно опытный регбист, и бедняга покатился в гущу розовых кустов. Мой друг нажал кнопку, ворота открылись, и мы стали улепетывать, как зайцы.
— Уолтер, скажите наконец, что на вас нашло?
— Не сейчас! — прорычал он.
Мы опрометью скатились с лестницы, ведущей в нижнюю часть города.
Сюда! — крикнул мне Уолтер, заметив направлявшуюся в нашу сторону полицейскую машину с мигалками и сиреной.
Спрятавшись за створкой ворот, я перевел дух и мы снова кинулись бежать.
— Порт, где здесь порт? — спросил меня Уолтер.
— Вон там, — ответил я, указывая рукой на маленькую улочку слева от нас. Уолтер схватил меня за руку, и безумное бегство, причины которого я так и не понимал, продолжилось. Вдали показался порт, и Уолтер замедлил наг. По тротуару прохаживались два полицейских, они обратили на нас не больше внимания, чем на других прохожих. Афинский паром стоял у причала, машины уже въезжали на него, а пассажиры ждали своей очереди у билетных касс.
— Купите нам два билета, — приказал Уолтер. — А я посторожу.
Вы хотите вернуться на Гидру морем?
— А вы предпочитаете иметь дело со службой безопасности аэропорта? Нет уж, вместо того чтоб спорить, идите-ка лучше за билетами на паром.
Через несколько минут я вернулся. На пароме нам предстояло провести почти всю ночь, и мне удалось получить места в двухместной каюте. Уолтер тем временем купил у уличного торговца кепку и странную шапочку, которую протянул мне.
— На борт поднимемся порознь, пропустите человек десять и тогда проходите следом за мной; если полиция следит за нами, она ищет двух мужчин, которые путешествуют вместе. Наденьте эту шапочку, она вам очень пойдет. Встретимся на палубе, когда корабль отдаст швартовы.
Я в точности выполнил все инструкции Уолтера и час спустя пришел на условленное место.
— Уолтер, должен признаться, вы меня поразили. Сначала молниеносный удар кулаком, потом стремительный бег через весь город, — честно говоря, я от вас этого не ожидал. Так вы можете наконец мне объяснить, за что вы вырубили этого профессора?
— Теперь он меня еще стыдить вздумал! Когда мы вошли в кабинет этой самой Магдалены, кое-что меня сразу заинтересовало.
Мой коллега, который нас ей рекомендовал, сообщил мне по-дружески, что он вместе с ней учился. Его знакомая собиралась через пару месяцев выйти на пенсию, а особе представившейся нам как Магдалена Кари, от силы лет тридцать пять. Еще на Гидре я заглянул в ежегодный справочник этого научного центра, так вот: им руководит совсем не этот профессор, а другой человек. Вам это не кажется странным?
— Допустим, но это еще не повод ломать ему челюсть!
— При чем здесь он? Это моя рука пострадала, я разбил себе все фаланги. Вы даже не представляете, как мне больно!
— Где вы научились так драться?
— Вы ведь никогда не жили в школьном пансионе, правда? Вы не знаете, что такое издевательства или насмешки над новичком, вам незнакомы телесные наказания?
Мне повезло: мои родители ни за какие сокровища не согласились бы расстаться со своим сыном.
— Так я и думал, — вздохнул Уолтер.
— Может, не следовало так бурно реагировать, нельзя было просто уйти?
— Бывают такие моменты, Эдриен, когда полезно спускаться с ваших звезд на землю. Когда так называемый Димитриос просил у вас разрешения на время одолжить камень, он уже положил его к себе в карман. Не думаю, что появление охранника упростило бы вам задачу, если бы вы вздумали отказать профессору, и свою драгоценную вещицу вы бы увидели нескоро, а может, никогда. И еще одна деталь, далеко не самая мелкая, — на случай, если вы по-прежнему намерены меня упрекать: слегка побитого мной профессора результаты вашего опыта удивили куда меньше, чем вас самого. Может, я и отреагировал слишком бурно, но, без сомнения, поступил правильно.
— Теперь мы словно два беглеца, и я даже боюсь предположить, каковы будут последствия этой истории.
— Увидим, когда сойдем с парома, однако не удивлюсь, если последствия действительно будут.
Афины
Из телефонной трубки раздался мужской голос:
— Как дела у профессора?
— Перелом нижней челюсти, повреждение связок шеи, но черепно-мозговой травмы вроде нет, — ответил ему женский голос.
— Я не подумал, что они могут так отреагировать. Боюсь, дальше нам будет еще сложнее.
— Месье, предвидеть это мы не могли.
— И предмет опять уплыл у нас из рук, а это крайне огорчительно. И никаких сведений о том, куда подевались наши беглецы?
— Они сели на паром, идущий из Ираклиона в Афины, высадятся на берег завтра утром.
— На пароме есть наш человек?
— Да, на сей раз везение оказалось на нашей стороне. Один из наших заметил их еще в порту; он не стал к ним приближаться, но у него хватило благоразумия взять билет на то же судно. Я получила от него сообщение, когда корабль снимался с якоря. Что еще я могла сделать?
— Вы сделали то, что следовало. Разберитесь с этим инцидентом, главное, чтобы все прошло незамеченным, а о профессоре пусть все думают, что он неудачно упал с лестницы. Строго предупредите начальника службы безопасности, что даже слухи об этом прискорбном инциденте не должны дойти до ушей сотрудников института. Когда профессор вернется из отпуска, директор ничего не должен заподозрить.
— Можете на меня рассчитывать, месье.
— И еще: пора сменить табличку на двери вашего кабинета. Магдалены уже полгода как нет на свете, и ее имя на вашей двери — весьма дурной тон.