Первый долг

Винтерс Пэппер

Я приняла жар гнева и уставилась в золотистые глаза Джетро.

«Не делай этого.

Тебе будет больно. Очень, очень больно».

Я не смогла остановиться.

— Я скажу тебе, чего хочу. Поцелуй меня. — Я подняла руки, обвивая их вокруг его шеи.

Он отстранился, разрывая мой захват. Его грудь вздымалась и опускалась от тяжелых вздохов. Его глаза практически почернели от желания. Желания, которое также отражалось в моих.

— Прекрати просить об этом, чтоб тебя, — выплюнул он. — С чего это я снизойду

до поцелуя с тобой? Поцелуй — это эмоция. Поцелуй — это слабость. — Поместив руки по обе стороны от меня, он схватился за столбик и пробормотал: — Я говорил тебе много раз, поцелуй — это то, что ты точно не получишь от меня.

Я придвинулась ближе, прижимаясь грудью к его, пока он не сдался. Он сделала шаг назад, пришел мой черед ради разнообразия преследовать его.

— Поцелуй — это фигня. Чего ты так боишься?

Что я делала?

Что мы делали?

Правила будут нарушены. Обе семьи преданы.

Появятся последствия. Которые повлекут за собой боль. Но в данный момент, мне было плевать.

Все, что меня волновало — это почувствовать губы Джетро на своих.

Он избежал моего захвата, затем вынудил себя стоять твердо, не двигаясь. Я прижалась к нему, смотря прямо в его глаза. Его губы были так близко. Мое сердце трепетало как у умирающей колибри, мой желудок сжался. Так... так близко.

Я не могла пошевелиться.

Джетро не отстранился, он просто стоял, его бедра прижались к моим. Внезапно, он схватил меня за талию, удерживая на месте.

Мы не говорили, только дышали. Правда трещала вокруг нас. Мы знали, как была опасна эта ссора, как износилось наше самообладание.

Мы ходили вокруг да около две недели, и напряжение между нами было штормовой молнией, угрожающей сжечь все на своем пути.

— Прекрати. Прекрати играть со мной. На что ты надеешься? Что я поцелую тебя? Трахну? Начну заботиться о тебе? Что влюблюсь в тебя, — Джетро понизил голос до шепота. — Что не убью тебя? — он покачал головой. — Ты все так же наивна и бестолкова, как и в день, когда я украл тебя.

Ты не веришь в это.

— Докажи это.

Его ноздри затрепетали.

— Нет.

Задрав подбородок, я вела себя как можно храбрее.

— Докажи это, Джетро. Докажи, что останешься таким же холодным, давая мне то, в чем я так отчаянно нуждаюсь.

Мне нужно было увидеть надежду. Хоть малюсенький проблеск.

— С чего ты решила, что мной можно манипулировать? Мне плевать на твои нужды и желания.

— Лжец, — прошептала я. — Тебе не плевать. В ином случае, тебя бы здесь не было. Ты бы не спорил, — я положила руку на его грудь, впившись пальцами в футболку. — Ты ударил бы меня и ушел, если бы был таким, как говоришь.

Я приподнялась на носочки, подтягиваясь к его рту.

— Я уже говорила тебе, ты лицемерен.

Он задумался, просчитывая варианты.

— Один поцелуй?

Я кивнула.

— Один.

Контроль Джетро сломался.

— Просто один гребаный поцелуй? Ты не понимаешь, да, чего просишь? Я не хочу, черт подери, целовать тебя!

Мое сердце разбилось. Я была настолько отвратительной, что он не хотел почувствовать свои губы на моих?

Я блекла под его взглядом, превращалась вновь в свое положение шлюхи

Уивер. Но затем я остановилась. Это единственный раз, когда я могла бы вывести его на эмоции, заставить взорваться, это могла бы быть моя единственная надежда.

Уставившись на него, я выплюнула:

— Поцелуй меня. Дай мне проблеск человеческой компании, и я больше слова ни скажу. Я сделаю все, что хочешь. Просто поцелуй меня!

Он сощурил глаза.

— Ты идиотка.

— Ты уже говорил.

— Ты тратишь свое время.

— Ты уже говорил.

— Я не хочу целовать тебя!

Я взбесилась. Подняла руку, открыла ладонь и ударила лицемерного, эгоистичного засранца по щеке.

Сцена изменилась из пропитанной похотью до переполненной агрессией. Мы пялились друг на друга, замерев посреди войны.

— Ты гребаный кошмар, — выплюнул он.

— Поцелуй меня.

— Ты разрушаешь мою жизнь.

— Поцелуй меня.

— Ты...

— Поцелуй меня, Джетро Хоук. Поцелуй. Просто, черт побери, поцелуй меня и дай...

Его тело набросилось на мое. Он поднял руки, схватил меня за щеки, крепко удерживая. Его губы, ох, его губы, они поглощали мои, когда он наклонил голову. С чистой яростью он дал мне то, чего я желала неделями.

Он поцеловал меня.

Мои легкие опустели — он украл весь воздух, но я больше жила не за счет кислорода. Я выживала за счет его рта, его вкуса, его необузданной энергии, которая вливалась в мое горло.

Его язык прорвался между моих губ, поглощая меня дико и с жадностью. Не было никакой нежности и ласки. Это было наказание. Напоминание, что я не выиграю. Он боролся со мной любым подручным способом.

Его руки опустились с моих щек к моей груди. Его агрессивные проникновения пронзили меня мгновенно. Я выгнула спину, открыв шире рот, чтобы закричать, но он проглотил мои крики, углубив поцелуй, отбирая последние капли здравомыслия, которые у меня остались.

Я думала, что поцелуй подарит мне комфорт — покажет ему, что он заботится обо мне. Что он был человеком, как и я. Я не рисковала, будучи взорванная на миллиарды кусочков, которые не имели понятия, кем я была до того, как он украл мою душу.

Он толкал меня, дальше и дальше к кровати. Его дыхание наполняло мои легкие. Его прикосновения перемещались от моих щек к груди, талии, попе. Прижимая меня к огромному стояку в его джинсах.

Кровать остановила наше движение, роняя нас на простыни, но ничего, абсолютно ничего не могло оторвать наши губы друг от друга.

Мы были соединены, целуясь бешено, отчаянно.

Он застонал, когда я скользнула руками под его футболку, нуждаясь в контакте кожа к коже.

Он был кровью, плотью и огнем.

Так отличался от ледника, которым притворялся.

— Черт, — прорычал он, когда мои пальцы переместились к его ширинке. Я поблагодарила свое прошлое за то, что сшила бесчисленное количество брюк, когда прорвалась сквозь барьер и проскользнула к его боксерам нетерпеливыми пальчикам.

Его зубы сжались на моей нижней губе, пока я гладила его. Мы разделили слабый металлический вкус, поскольку наш поцелуй стал настоящим насилием.

Перед глазами все почернело, остались лишь белые пятна и чувства.