Первый Император. Дебют

Логинов Анатолий Анатольевич

Получив, наконец, в начале июля сообщение о выходе русских из Порт-Артура, отряд, после небольшой подготовки, отправился в Чемульпо, навстречу заходящему солнцу.

Корея, Чемульпо, июль 1902 г.

Капитан второго ранга Эбергард, временно исполняющий должность командира броненосного крейсера «Адмирал Нахимов», опустил бинокль с таким кислым выражением лица, что стоящие на мостике предпочли отвернуться. Настроение «Двужильного», а Андрея Августовича наградили таким прозвищем флотские остряки за то, что он числился командиром одновременно двух кораблей — канонерки и крейсера, явно катилось «к шторму». Но, если честно признаться, большинство из офицеров крейсера и недавно вышедшей в море, а до того стоявшей вместе с крейсером на рейде, канонерской лодки «Манджур», имели такое же настроение. По слухам, ходившим в Порт-Артуре,

в город должен был прибыть сам Государь-Император. Наверняка будет Высочайший смотр, обязательно — праздничные балы, возможность попасть на глаза Его Императорскому Величеству… А их, словно штрафованных первого разряда, загнали сюда, в эту дыру, торчать на рейде и караулить неизвестно зачем пригнанный сюда пароход, с сотней казаков и полуротой стрелков на борту. Все развлечения — сойти раз в сутки на берег. Но что делать в азиатском городишке, с населением ровно вдвое меньшем чем в Порт-Артуре и не способном похвастаться даже парой зданий европейской архитектуры? Смотреть на узкоглазых азиатов или посещать местный бордель с теми же азиатками? К тому же командир отчего-то неохотно давал разрешения на прогулки по берегу. Так что оставалось смотреть на стоящие в гавани стационеры других наций. Надо, однако, признать, что посмотреть было на что. Открытый девятнадцать лет назад для иностранцев порт, с удобной гаванью и расположенный неподалеку от столицы, привлекал не только иностранные торговые суда. На рейде Чемульпо сосредоточились стационеры всех уважающих себя военно-морских держав, имеющие какие-либо, даже самые незначительные, интересы на Дальнем Востоке. Особенно сейчас, когда русские своим неожиданным шагом по аннексии китайской территории резко изменили всю ситуацию в регионе.

Так что кроме двух русских кораблей в гавани стояли крейсера — английский бронепалубный «Бленхейм», французский колониальный крейсер «д’Эстре», немецкий новейший броненосный «Фюрст Бисмарк», японский «Чиода», американский «Нью Орлеан», итальянский «Эльба» и даже австрийский «Асперн», всего два года назад вступивший в строй. И к тому же неведомо как забредший сюда, единственный у испанцев, бронепалубный крейсер «Рио де Ла-Плата», который бросил якорь рядом с французским кораблем.

— Почти как на рейде Портсмута сейчас, только масштаб поменьше, — негромко пошутил мичман Воеводский, куривший на палубе. Его услышал только сосед, тоже мичман, Волков.

— Это точно, Аркадий, у нас даже своя почти коронованная особа есть, — ответил он и, усмехнувшись, оглянулся на мостик, на правом крыле которого стоял старший офицер великий князь Кирилл, еще более хмурый, чем командир. — Неопохмеленная только, — добавил он еще тише.

— Гавриил, фу…. Не Державин ты, ну и не подражай, — ответил Воеводский. — Лучше скажи мне, что тут потеряли испанцы?

— О, мой друг, это тайна, покрытая мраком, — громко, на грани приличий, рассмеялся Волков. — Вчера разговаривал с их лейтенантом, так он признался, что они все в полном недоумении. Поговаривают, что какая-то из великих держав дала нехилую взятку их морскому министру и после ремонта в Тулоне они отправились на Тихий океан. Видимо, кто-то хотел позлить американцев…

— Не верю, — засмеялся в ответ Аркадий. — Американцам, после той войны, эти испанцы и всем их флотом не страшны. Всем одним броненосцем и крейсером с парой миноносцев. Что-то скрывал твой собеседник, а ты и поверил.

— Верь, не верь…, - Гавриил неожиданно прервался. — Смотри-ка, кто-то спешит на полной скорости сюда, в гавань. Дымит… И на мостике какое-то шевеление…

Действительно, на мостике появилось еще несколько матросов и минер, после чего командир и старший офицер разошлись в разные стороны. Не успел Аркадий что-то ответить, как к ним подбежал вестовой.

— Вашбродь, так что — приказано к бою и походу приготовиться, — вытянувшись во фрунт, сообщил он.

— Вольно, Вилкаискас. Ступай. Ну вот, и скука наша закончилась, — бросая папиросу под обрез, заметил Воеводский. — К бою… Неужели с испанцами? — подмигнул он Волкову. Но тот шутки не принял и ответил серьезно.

— Как бы с япошками столкнуться не пришлось. А они равными силами не полезут. Так что, брат Андрюха, пойдем-ка в чистое переоденемся. Встретим бой как полагается…

«Манджур» еще спешил вернуться на рейд, когда на русском крейсере, до того стоявшем, к недоумению многих наблюдателей, в получасовой готовности к выходу, уже подняли пары до марки. Практически одновременно с ним начали поднимать пары на «Чиоде». Но так как в отличие от русских, японцы находились в обычном режиме стоянки, когда «Адмирал Нахимов» дал малый ход, на японском крейсере еще вовсю прогревали котлы.

А русские тем временем, распугивая плавающую в гавани мелочь, стремительно набирали ход и шли навстречу своей канонерке, ко входу на рейд. В результате русский крейсер и авангард японской эскадры,

оказались у границы территориальных вод Кореи почти одновременно. Японский отряд состоял из авизо «Мияко», броненосного крейсера «Адзума», бронепалубных крейсеров «Идзуми», «Нанива», судов «Отару-мару» и «Дайрен-мару» и замыкающего — крейсера «Такачихо». При этом идущие одной кильватерной колонной японские корабли имели скорость не более семи узлов, чтобы не оторваться от идущих в конце колонны транспортов. Зато русский броненосный крейсер шел на почти вдвое большей скорости и мог, при необходимости, практически немедленно начать разгоняться до полного хода. Так что корабль успел преградить путь японской колонне, вынужденной отвернуть во избежание столкновения. Поскольку фарватер в этом месте был сравнительно узок, японцам пришлось маневрировать весьма осторожно. Но даже при этом им с большим трудом удалось избежать столкновения идущего первым авизо «Мияко» и броненосного крейсера «Адзума». Сам же японский строй, как поэтично заметил впоследствии один из японских офицеров, стал напоминать след от струи испуганного пьяного быка, убегающего от погонщика. Причем часть кораблей вынужденно развернулась к русскому кораблю почти кормой. Русский же крейсер, продолжая маневр, развернулся к японской колонне бортом, что позволяло задействовать всю артиллерию.

На мостике «Адзума» царило полное недоумение. Присланное по радио и сейчас подтвержденное набором флагов по международному коду сообщение от окончательно обнаглевших русских содержало неслыханно наглое требование о разрешении входа в Чемульпо только для авизо и транспортов. При этом в радиограмме русские ссылались на соглашение по Корее, которое, собственно говоря, относилось к сухопутным силам. А если еще добавить, что весь предыдущий день вокруг отряда крейсировали чьи-то миноносцы, по силуэту определенные как русские. И еще — открытые порты и развернутые по-боевому башни русского броненосного крейсера… Ситуация становилась вообще непредсказуемой, особенно с учетом того, что японский адмирал приказал на всякий случай зарядить орудия. Расчеты же противоминной артиллерии японских крейсеров всю ночь провели в готовности к отражению так и не случившейся минной атаки. Поэтому у кого из японских комендоров сдали нервы, сказать было практически невозможно. Хотя командиры идущего первым «Мияко» и мателота[4] флагмана — бронепалубного крейсера «Идзуми», позднее клятвенно заверяли, что их орудия молчали. И им можно поверить, так как команды этих кораблей, взятых из состава Постоянной эскадры, были неплохо вымуштрованы. Чего нельзя было сказать об экипажах, поспешно снаряженных в поход «Адзумы», «Такачихо» и «Нанивы».

Однако факт есть факт. На виду у заинтересованных происходящими событиями международных наблюдателей у борта русского корабля взвилось сразу несколько видимых издалека водяных столбов от разрывов снарядов. А на борту некоторых японских кораблей наблюдатели снова засекли вспышки выстрелов. Русские, похоже, были готовы к такому развитию событий, так как ответили уже на второй залп японцев сразу из всех стволов. Русский крейсер, стрелявший из устаревших орудий, скрылся в дыму, а наблюдатели со всех стационеров перевели свои бинокли на японские корабли…

Бой еще только начинался, а русский пароход «Ангарск» уже ошвартовался у причала. С него начали выгружать войска. В первую очередь выгрузили две небольшие горные пушки, затем казаков с лошадьми. Несколько казаков сразу же бросились к почтовому отделению, а остальные вместе со стрелками заняли оборону у орудий. Дождавшись же конца боя, еще до подхода уцелевших японских транспортов с войсками, русские погрузили на несколько пригнанных из города арб выгруженные с судов ящики с каким-то имуществом. Расчеты вернули орудия в походное положение, повели лошадей… И русский отряд ушел в Сеул, откуда потом неторопливо двинулся навстречу казачьим разъездам бригады Мищенко.

Корея, бухта Чемульпо, июль 1902 г.

У кого на кораблях японской эскадры сдали нервы, выяснить позднее достоверно так и не удалось. Но заинтересованные происходящими событиями международные наблюдатели видели, как рядом с русским крейсером выросло сразу несколько видимых издалека водяных столбов от разрывов снарядов. Причем японцы продолжили обстрел крейсера сразу с нескольких кораблей. Русские, очевидно, были наготове и ответили уже на второй залп японцев сразу из всех стволов. Расстояние между противниками не превышало двенадцати кабельтов и как ни странно, несмотря на отсутствие пристрелки, русские попали сразу несколькими снарядами. Что впоследствии дало повод английским и японским обозревателям, с учетом всех обстоятельств боя, обвинять русских в провокации. На что русские либо гордо отмалчивались, либо напоминали, что первыми выстрелили все же японцы. И что хорошая выучка тогдашних комендоров «Нахимова» известна всему флоту.