Первый курс
Шрифт:
– Вот тебе и офигела та ворона… – отрешенно пробормотал Иван, медленно спускаясь на парашюте где-то недалеко от границы Московской и Калужской областей.
Часть вторая
1
В Подмосковье стояло раннее утро – часов шесть-семь, – но при этом было уже довольно-таки светло. Парашют опустил Голицына на едва тронутую по самому краю первыми солнечными лучами лесную поляну. Из чащи раздавались задорные птичьи трели, где-то по соседству стучал дятел. Короче говоря, типичное июньское утро средней полосы России. Типичное – и совершенно нереальное.
Иван
Голицын яростно тряхнул головой. Какие еще, на фиг, мистификации?! Какая, к черту, виртуальная реальность?! Катапультирование было самым настоящим: тренажерная кабина просто не приспособлена для имитации таких головокружительных трюков! А значит, правдой должно быть и все остальное: и этот лес, и этот парашют, и исчезнувшая за горизонтом подбитая «Эсмеральда», и расстрелянный бункер, и… Но почему?!
– Слава Богу, хоть до Кремля не долетели… – пробормотал Иван и не узнал своего голоса. – Спокойно, это я… Я настоящий… – проговорил он, чтобы прийти в себя. – И вокруг все тоже взаправду… Раз, два, три… Сосредоточился… Ну?!
Сосредоточиться удавалось плохо. Что же такое все-таки произошло? Альгер атаковал Россию? Их с Глебом руками? Чушь! Зачем?! Безумно глупо и совершенно непонятно. Но по всему пока выходит, что так оно все и было. Кремль, правда, уцелел – благодаря непредсказуемой заминке горе-пилота Соколова, но какой-то бункер они все же уничтожить успели. Интересно, кстати, что было в том бункере? Центр управления противоракетной обороны? Запасной командный пункт Генерального штаба? Резервная правительственная резиденция? Впрочем, что бы это ни было, это было достаточно важным, чтобы альгерды пометили объект в качестве первоочередной цели. Равной по значимости самому Московскому Кремлю. А что может быть равно Кремлю? Страшно даже предположить…
Так или иначе, но он теперь пилот, разбомбивший секретный стратегический объект. С такими обычно не церемонятся. По законам военного времени – а война, похоже, уже идет – к стенке – и весь разговор…
– Не хочу… – поежился Иван.
«А что делать?» – задал вопрос кто-то внутри его головы.
– Затаиться! Спрятаться! Спокойно разобраться, что к чему, а потом уже принимать решение…
«Затаиться? Разумно… Тебя, наверное, уже ищут. С истребителей могли заметить парашют!»
– Да, точно, парашют… – кивнул сам себе Голицын. – И форма, – окинул он взглядом себя от груди до ног. – Надо их уничтожить!
Поспешно стянув с себя синий форменный комбинезон, Иван, скомкав, бросил его на купол парашюта. Затем, нагнувшись, подобрал и отстегнул с груди значок – подарок Глеба. Повертел платиновую эмблему в руках – куда ж ее деть-то? – и приколол сбоку к плавкам. Потом расстегнул ботинки, помедлил несколько секунд – и застегнул их обратно. Если не приглядываться, вполне сойдут за модный земной фасон – правда, не совсем по погоде, но тут уж не до жиру: перспектива идти через лес босиком виделась ему куда как малопривлекательной.
Теперь, как всякому порядочному диверсанту, следовало замести за собой следы. Сведя вместе концы парашютного купола – так, чтобы сброшенный комбинезон оказался внутри этакого импровизированного мешка – Голицын крепко прижал их друг другу. Через полминуты края склеились намертво – захочешь, не оторвешь. Все, дело сделано. Не пройдет и пяти минут, как выделившаяся кислота полностью растворит содержимое мешка, а через четверть часа исчезнет и сам купол – поминай, как звали.
– Наш новый порошок удаляет ваши пятна вместе с одеждой, – пробормотал Голицын. – Вы все еще кипятите? Тогда мы идем к вам!
Бросив в последний раз внимательный взгляд на поляну – не забыл ли чего, Иван решительно углубился в лес.
Еще спускаясь на парашюте, Голицын приметил неподалеку не то деревню, не то небольшой поселок, а за ним – почти пустое в этот ранний час шоссе. Судя по тому, откуда прилетели они с Глебом, это должна быть либо Киевка, либо Калужка, в крайнем случае – Минка. Места ему, в принципе, знакомые: примерно в этих краях у его семьи раньше была дача. Двенадцать с половиной соток земли, большой теплый дом из отцилиндрованного бревна, десяток яблонь, вишни, смородина… Все окрестности изведаны – с дядькой на машине (одних строительных рынков Иван тогда узнал в округе штук двадцать), потом самостоятельно – сперва на велосипеде, а затем и на скутере… Так что, можно сказать, с местом посадки ему здорово подфартило: катапультируйся он в любой другой точке мира – ну, разве что, кроме Москвы (только там были бы уже свои проблемы) – блуждать ему вслепую, как полякам под Костромой…
До поселка оказалось куда дальше, чем казалось сверху: путешествие Ивана через сырой, полный голодных комаров, довольно-таки запущенный – в общем, со всех точек зрения неприятный лес, заняло почти час. В какой-то момент Голицын даже решил, что ошибся с направлением, как вдруг впереди, среди деревьев все же показался слабый просвет. Еще пара минут быстрого шага под аккомпанемент звонких шлепков – в безнадежной попытке сохранить от нагло пищащих вампиров последние капли еще не высосанной ими крови – и, перебравшись по шатким мосткам через довольно глубокую, заполненную мутной ржавой водой канаву, Иван вышел, наконец, на идущую вдоль сетчатого металлического забора полуразмытую грунтовую дорогу. По ту сторону забора, едва не налезая один на другой, стояли дачные домики – в основном небольшие и кособокие, панельно-щелевой системы, но океанскими лайнерами среди гнилых шлюпов высились и два трехэтажных кирпичных коттеджа с башенками а-ля новый русский замок.
Судя по всему, в столь ранний для дачников час поселок еще мирно спал.
Продвинувшись вдоль забора метров сто пятьдесят, Иван, как и ожидал, обнаружил незапертую калитку. Толкнув ее рукой, Голицын прошмыгнул на территорию поселка.
То, что ему было нужно, нашлось почти сразу: натянутая между одним из домиков и полуразвалившимся дровяником бельевая веревка. Нелепо, конечно, оставлять выстиранные вещи сушиться на ночь – даже если не будет дождя, по меньшей мере дважды их увлажнит роса – но, Иван знал по собственному опыту, всегда кто-то забудет убрать их вечером. Так и здесь: на веревке, слабо покачиваясь под ненавязчивым ветерком, висели две пары джинсов, футболка, какие-то наволочки…
Убедившись, что на участке нет собаки, Голицын перемахнул через шаткий забор, едва не повалив его при этом, и тенью метнулся к сохнущей одежде. Было не столько страшно, сколько совестно: запрет «не укради» всегда культивировался в их семье как безусловный.
– Я верну… – прошептал Голицын, срывая с веревки джинсы – те, что, как ему показалось, больше подходили по размеру. – Обязательно верну… Когда все закончится… Или заплач'y…
Вслед за джинсами в его руки перекочевала черная футболка с надписью готическим шрифтом на спине – видимо, названием какого-то западного музыкального коллектива, – Голицын не очень в них разбирался. Подхватив вещи в охапку, Иван, воровато озираясь, двинулся обратно к забору.